Александр Лидин - Операция "Изольда" Страница 68

Григорий Арсеньевич повернулся к Василию.

— Ты как? Пришел в себя?

Василий кивнул. Говорить он пока не мог.

— Сам дойдешь? — и Григорий Арсеньевич кивнул в сторону врат.

Мгновение Василий сидел неподвижно, собираясь с силами, потом с большим трудом приподнялся и, тяжело дыша, покачиваясь, сделал пару шагов в сторону врат. Тут ноги его подкосились, и он едва не упал. Однако, нагнувшись, он успел подхватить с пола мешковину, которой прикрывался раньше, и одним быстрым движением набросил ее на плечо на манер тоги.

Тем временем к вратам подошел солдат с адской машинкой. Остановившись, он осторожно вытянул руку и коснулся пальцами поверхности «зеркала». Легкое движение, и пальцы утонули в серебристой поверхности.

— Быстрей!

Григорий Арсеньевич подхватил под руку Василия, буквально потащил его к вратам, у которых все еще переминался с ноги на ногу солдат.

— Давайте! Вперед! Через несколько минут тут будут немцы.

Солдат же тем временем вытащил назад свою руку и с недоумением уставился на нее.

— Пошли, потом пялиться будешь!

В этот момент в зал ввалилось с десяток солдат. Они отчаянно отстреливались. Вокруг Василия засвистели пули. И в самом деле, стоило поторопиться. Раскачиваясь из стороны в сторону, оперуполномоченный подошел к солдату с адской машинкой, схватил его за руку, пытаясь удержать равновесие, и вместе с ним головой вперед полетел во врата.

Сам переход оказался почти неощутимым, потом мгновение свободного падения, и Василий со своим спутником со всего маха врезались в кусты. Острые обломки тонких веточек больно разодрали кожу, одновременно приводя Василия в чувство. Весь исцарапанный, он лежал внизу косогора в кустах, рядом с ним барахтался солдат, запутавшийся в шнурах, а наверху, на косогоре мерцали серебристые врата. Однако небо выглядело совершенно обычно — осеннее небо, затянутое низкими серыми тучами, кусты зеленые и вполне земные. Но, что самое главное, нигде поблизости не было никаких чудовищ. Только двое красноармейцев и Катерина, которая, судя по всему, до сих пор не пришла в сознание.

Все происходило, как в волшебном сне. Только что Василий был в полутемном подвале, залитом тусклым электрическим светом, и вот он где-то в совершенно ином месте, на природе. То ли рядом с Ельском, то ли в сотнях километров от него.

Василий с трудом перевел дыхание и отполз в сторону. Он сделал это вовремя, потому что из серебристого зеркала один за другим посыпались солдаты. Похоже, они ныряли в зеркало ласточкой, словно в омут, и если бы не многострадальные кусты под косогором, наверняка переломали бы себе руки и ноги.

Последними были капитан Ефимов и Григорий Арсеньевич. И если первый полетел кувырком с косогора, то Григорий Арсеньевич аккуратно прошел через врата. Мгновение он стоял, рассматривая расползающихся от кустов красноармейцев, а потом, разглядев солдата с адской машинкой, закричал:

— Давай!

Тот сразу не понял, что от него хотят. Привстал, вытянул шею, повернувшись в сторону врат, поднял над головой адскую машинку.

— Вот она. Все в порядке!

— Давай взрывай!

Солдат неторопливо нагнулся, поставил машинку на землю, сел рядом, поплевал на ладони. Григорий Арсеньевич тем временем вновь нырнул во врата, но не весь. «Взрывник» положил руки на рукоять рычага взрывателя и замер, наблюдая за вратами, словно ожидая еще одной команды. А может, он ждал, когда Григорий Арсеньевич вновь окажется на этой стороне.

— Жми! Жми! — И тут Василий с удивлением осознал, что кричит именно он.

Вздрогнув от этого крика, солдат навалился на адскую машинку, крутанул ручку взрывателя. И ничего. Сердце Василия сжалось. Неужели все его усилия, все унижения перед немцами, все напрасно. Неужели где-то была допущена ошибка, и архив Троицкого, а месте с ним и саркофаги, и врата достанутся гитлеровцам. Но тут на вершине косогора страшно грохнуло.

На солдат обрушился ливень кирпичной крошки и штукатурки, а Григорий Арсеньевич, отброшенный взрывной волной, перелетел через головы солдат и врезался в кусты у них за спиной. Мгновение… И врата исчезли. И не было даже никакого следа, говорившего о том, что они существовали. Только десяток солдат, засыпанных штукатуркой, в кустах у подножия косогора, а кроме них голая парочка — Катерина и Василий — и человек в форме СС, но без погон.

Тяжело вздохнув, капитан Ефимов прошел мимо Василия, словно и не заметив его вовсе. Протянув руку, он помог Григорию Арсеньевичу выбраться из кустов.

— И где мы теперь?

Григорий Арсеньевич огляделся, потом, прихрамывая, начал медленно подниматься вверх по косогору туда, где совсем недавно сверкало зеркало врат. Остановившись почти на самом гребне, он огляделся, почесал затылок, потом повернулся к бывшим пленным:

— А бог его знает, где мы, — пробормотал он. — Кругом лес.

Глава 11

Исход

Ноябрь 1941

…Уходит обратно уже поредевшая рота.

Не важно, что было, а важен лишь взорванный форт.

Мне хочется верить, что грубая наша работа

Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.

Василий еще раз внимательно оглядел строй красноармейцев. Из подвалов Ельского монастыря выбралось всего семеро, если не считать капитана, Катерину, Григория Арсеньевича и самого Василия. Выглядели они не очень: одеты кое-как, измученные, небритые — не армейское подразделение, а рота штрафников-уголовников. К тому же они оказались неведомо где, раздетые, Василий и Катерина так вообще в самодельных «тогах», без пропитания и почти без боеприпасов.

— Ну что, командуй, — повернулся Василий к стоявшему рядом капитану. Тот хмурым взглядом обвел свое «воинство».

— Теперь, после того, как мы вырвались из немецкого плена, перед нами как перед бойцами Красной Армии стоит новая, более важная задача. Мы должны пробиться к своим, чтобы снова встать в строй и вместе с остальными защищать Советскую республику, Москву и товарища Сталина… — он хотел еще многое сказать, и про указующий перст партии, и про проклятых фашистов, которые, сговорившись с мировой буржуазией, смеют топтать просторы нашей великой страны… хотел, но не успел, потому что из-за пожелтевших кустов, кутаясь в некогда белую исподнюю рубаху, вышел Григорий Арсеньевич.

— Кончай агитацию, — фыркнул он. — Там, — он махнул рукой куда-то за спину, — брошенный хутор. Пошли, а то, митингуя, на морозе простудимся.

— Но… — начал было капитан.

— Потом, потом, — отмахнулся Григорий Арсеньевич. — Пошли под крышу, а там агитируй, сколько хочешь.