Денис Луженский - Сны чужие Страница 62

Антри услышал его приближение и обернулся, бросил через плечо угрюмый взгляд. Человек в теле барска подошел и встал рядом, начал смотреть на мерно бегущую реку. Вокруг его правой ноги, по щиколотку погрузившейся в воду, вспухали горбатые белые бурунчики. Песок упруго проседал под стопой.

- Обиделся?

Вместо ответа Антри отрицательно мотнул головой.

- Обиделся, - заключил Олег. - И зря. Знаешь… я ведь не хотел бы увидеть тебя снова у того моста.

Антри покосился на него с удивлением, но снова ничего не сказал. Они еще долго стояли в молчании, потом Рыжий вдруг спросил:

- Скажи, Ольк, ты убивал когда-нибудь?

Олег, не ожидавший подобного вопроса, нахмурился. Но ответил честно, не раздумывая:

- Не знаю.

- Так не бывает, - убежденно заявил кальир, - об этом всегда знают… и помнят.

- Бывает, - Олег невесело усмехнулся. - Бывает, что о некоторых поступках до конца жизни не понимаешь, совершил ли их ты, или кто-то другой.

- Ты загадываешь мне загадки, Ольк. И не торопишься подсказывать ответы.

"Если бы я знал их сам", - подумал Олег, а вслух спросил:

- А как насчет тебя, Антри?

- Я видел кровь моих врагов, пролитую мною, - голос у кальира был как туго натянутая струна - одно неверное, излишне резкое движение и струна эта лопнет с жалобным звоном. - Я помню, как убил первого своего противника. И если бы Великая Тши-Хат дала мне возможность еще раз пройти тем же путем, я убил бы его снова.

- Ты думаешь, он заслуживал этого?

- Да.

За внешним спокойствием Антри Олег разглядел бездну эмоций, переполнявших душу молодого кальира.

"Почему же я не уверен? - спросил он себя. - Почему не могу хотя бы просто прикинуться, будто уверен?… А этот молодой воин… Он ведь едва ли старше меня, а мне кажется, что я живу уже в два раза дольше, чем он, и видел вдесятеро больше, и мои ночные кошмары много страшнее… Но вот он стоит сейчас передо мной, и я сравниваю его с готовой порваться струной. Так что же я знаю о его кошмарах? Что гложет его изнутри, лишает покоя и гонит, гонит прочь из тишины и относительного уюта, навстречу… чему?"

- Расскажи мне, - тихо попросил он Антри…

Вират-Дарх был всего лишь старшиной десятка стражи в Саркан-хад, крепости Срединного Кольца, но Антри, его младший сын, всегда считал своего отца настоящим воином. Так уж получилось, что мать оказалась больше привязана к Кивиру, родившемуся раньше Антри на четыре года. Мать видела в нем наследника и продолжателя рода, а к младшему сыну относилась со странной холодностью, граничащей едва ли не с равнодушием. Сам Кивир брата по-своему любил, но никогда не упускал случая подчеркнуть свое меньшинство. Все их детские споры Кивир неизменно завершал обидным: "я - старше, я - сильнее, я - наследник Рода, а значит я прав". После этого упрямый и вспыльчивый Антри обычно лез в драку и завязывалась потасовка, из которой более сильный и хладнокровный Кивир неизменно выходил победителем. Нечего и удивляться, что между братьями особой близости не сложилось. В сердце Малыша Антри с самого детства хватало места только двоим. Одним из этих двоих был отец.

В десять лет он с детским восторгом наблюдал как Вират облачается в тяжелые, серые с красными наплечьями, доспехи, снимает с оружейной стойки короткий меч, берет положенное по Уставу копье и, взъерошив на прощание огненно-рыжую шевелюру льнущего к нему сынишки, уходит на свой пост, к западным воротам крепости. Отец был для него всем - божеством, идеалом и примером для подражания. Мальчик пользовался каждым удобным случаем, чтобы забраться на крепостную стену вместе с братом, который, к великой зависти Антри, носил отцу ужин в вечернее дежурство десятника. Иногда Вират позволял ему постоять рядом с собой на верхней площадке надвратной башни и тогда малышу, глядящему на проезжающие внизу повозки торговцев, казалось, что он - живое воплощение Мирджата, юного помощника Великой Тши-Хат, покровителя роющих рвы землекопов, возводящих стены каменщиков и охраняющих эти стены воинов. В такие мгновения он был поистине счастлив.

Со значимостью отца в мальчишеском воображении могла равняться лишь одна фигура - хорл. Сам десятник говорил о Правителе с торжественным почтением и преданностью. Малыш Антри быстро осознал простую истину - отец готов был отдать жизнь за фэйюра, которого он ни разу в глаза не видел. Значит… и сам Антри тоже должен быть к этому готов. Можно сказать, что верность хорлу он взрастил в себе на благодатной почве любви к отцу. Когда же Вирата забрал к себе Холод, поймав несчастного в ледяную ловушку на середине реки, у четырнадцатилетнего Антри эта верность заполнила и возникшую в душе пустоту утраты. Иной жизненной стези, кроме служения правителю своей страны, он для себя не мыслил и не желал.

Спустя год ему посчастливилось побывать в Гард-Гьерде на празднике Хольек-Каборр, посвященном Кардимашилу, покровителю воинов у нолк-ланов. Празднество это Горные Соседи устраивали раз в семь лет в разных местах страны. На торжество съезжались лучшие воины Долины, чтобы поучаствовать в благородных состязаниях, заслужить себе славу и богатые призы. Посмотреть на это впечатляющее зрелище хотели многие, а посему воинов на Хольек-Каборр оказывалось гораздо меньше, чем любопытных зрителей. Праздник поразил юного Антри и запомнился ему на всю жизнь, но вовсе не схватками мастеров меча, лучников и спир-хэдов. На том празднике он впервые увидел хорла! И Грид-одр не разочаровал воображения мальчика - он был еще более величественен, еще более мужественен, могуч и справедлив, чем представлял себе Антри. В окружении лучших своих воинов и советников хорл смотрелся бесценным камнем, вплавленным в мастерски сработанную рукоять меча. Наверное, именно тогда преданность к Правителю окончательно окрепла в душе у юноши. Он еще не знал, что ему не суждено увидеть своего живого Бога во второй раз…

Свое семнадцатилетие Антри отметил вступлением в семью "гарнизонных детей", которых после последующего трехлетнего обучения премудростям воинской жизни должны были признать настоящими солдатами. Кивир к тому времени уже год как носил серые с красными наплечьями доспехи. Он посматривал на младшего брата свысока, снисходительно интересовался его успехами в учебе и жалостливо-иронически советовал "малышу" заняться чем-нибудь более полезным для него самого. Антри в ответ лишь стискивал зубы и упрямо долбил тяжеленным копьем деревянное чучело воина на тренировочном дворе. Он с нетерпением ждал, когда вхождение в возраст Разума позволит ему стать полноправным стражником крепостного гарнизона.