Превзойти себя самого. Том 1 (СИ) - Эльза Фа Страница 6

class="p1">照 (Чжао) — блистать, сиять, сверкать. Клановая фамилия Лунху, которую носит просветлённый Чжао, говорит о том, что он связан с кланом либо родством, либо был в него принят за особые достижения. То же самое и с остальными клановыми фамилиями, например — Лао, Тай и т. д. Поэтому наличие у героев одной и той же фамилии ещё не значит, что они родственники.

韵致 (Юньчжи) — изящество, природное обаяние.

崇高 (Чунгао) — возвышенный, благородный; знакомимся с названием новой школы.

Глава 3. Однажды обязательно наступит момент, когда ты отчаешься

Лао Чжуаньцзэ всегда удавалось выражать свои чувства без лишних слов. Вот и сегодня, одним только исполненным отеческой нежности взглядом, старый наставник дал ученице понять, как много она для него значит. Будь на то его воля, Чжуаньцзэ провёл бы свои последние дни в окружении близких людей. Но одна из двух девочек, которых он встретил на пустынной дороге больше десяти лет назад, неизбежно оперилась и покидала родное гнездо. Когда соберётся уйти и вторая, лишь вопрос времени.

Не появись они в его жизни, Чжуаньцзэ не оправился бы от потери любимой и сына. Долгие годы он бесцельно блуждал во мраке отчаяния, пока тот не рассеялся в свете улыбок Цайхуа и Юньчжи. Не испытав счастья отцовства, просветлённый нашёл новый смысл в наставничестве, что принесло в его душу покой.

Он воспитал стойких и самодостаточных девушек. И как бы сильно Лао Чжуаньцзэ ни противился, ему нужно было их отпустить. Своё предназначение он уже выполнил.

Подавив очередной приступ кашля, просветлённый наконец обратился к своей ученице:

— Цайхуа, ты всё ещё помнишь, почему я дал тебе это имя?

— Потому что возлагаете на меня большие надежды?

Просветлённый кивнул, и уголки его губ приподнялись в грустной улыбке.

— С такими способностями, как у тебя, можно было давно подняться на третью ступень совершенствования. Но в мечтах о призрачном будущем ты забыла о настоящем. Представь, чего бы ты добилась, если бы тренировалась, а не бегала по ночам к школе Ли.

— Но, наставник! — возразила девушка. — Вы дали мне всё, что могли. Улучшить свои навыки я смогу только в школе!

Лао Чжуаньцзэ рассмеялся:

— Внутреннее совершенство зависит от тебя одной. Надеюсь, ты осознаешь это как можно скорее.

Погружённая в размышления Лу Цайхуа не сразу заметила, как в покои наставника заглянула Юньчжи. С его позволения она разлила чай по глиняным чашкам и, оставив на столе флакончик с лекарством, уведомила наставника:

— Учитель, все талисманы готовы.

Лао Чжуаньцзэ погладил рукой белоснежную бороду и, прикинув что-то в уме, отозвался:

— Хорошо. Одну половину отдай Цайхуа, вторую отнеси в лавку.

Лицо Юньчжи изменилось. Заледеневший взгляд выражал недовольство, от неестественной улыбки повеяло стужей. Очевидно, идея отдать добрую часть талисманов Лу Цайхуа ей не понравилась. Ещё бы, на их изготовление она потратила месяц, а теперь её труд пропадёт почти даром! Девушка знала свою названную сестрицу достаточно, чтобы не сомневаться: талисманы она растеряет, либо напрасно потратит в тех ситуациях, где можно обойтись и без них.

Тем не менее, Юньчжи не стала спорить с наставником. Учтиво поклонившись, она вышла из комнаты.

Аромат чайных листьев, что постепенно заполнял помещение, отозвался в душе Цайхуа лёгкой печалью. Она будет скучать. По круглому резному окну, ширме с изображённым на ней пейзажем, по улыбке наставника и строгому нраву Юньчжи.

Хотя новая жизнь всегда привлекала Лу Цайхуа, покидать ради неё дорогих сердцу людей оказалось непросто. Вместе с уходом из дома она лишится опоры. И, как бы ни было тяжело, Цайхуа не найдёт тёплый приют в объятиях сестры и учителя.

К глазам подступили невольные слёзы, когда Лао Чжуаньцзэ дал ей последнее своё наставление:

— Однажды обязательно наступит момент, когда ты отчаешься. Покажется, что ни с чем тебе больше не справиться, и силы покинут тебя. И только сумев себя превзойти ты сможешь двигаться дальше. Помни об этом.

***

Небо налилось свинцовой тяжестью, и на землю упали первые капли дождя. Яркая вспышка прорезала тучи, следом за ней раздался оглушительный грохот. Оценив немую угрозу небес, всё живое схоронилось в домах, и только одинокая странница продолжала свой путь. В момент, когда небеса вновь содрогнулись, на землю стеной обрушился ливень.

Укрыться от непогоды не представлялось возможным: вокруг простирались холмы, покрытые одной вялой травой да редкими островками кустарника. А потому Лу Цайхуа, дрожащей от холода и обессиленной, оставалось лишь идти вперёд.

Дорога под ногами раскисла и на каждый шаг девушки отзывалась издевательским хлюпаньем. Неловко поскользнувшись, Цайхуа едва удержалась от рвущихся наружу ругательств, которых успела набраться от простого народа. И хотя она избежала падения в гадкую жижу, настроение по-прежнему было прескверным.

За неделю своих злоключений Цайхуа в полной мере прочувствовала силу наступающей тьмы. Города и деревни кишели её порождениями — начиная от паразитов и заканчивая высшими демонами. И о количестве их злодеяний можно было только догадываться.

Иссушенное поле души горело праведным гневом. И его жаркий огонь заставлял погружаться всё глубже в воспоминания о недавних событиях, когда к полудню этого дня Цайхуа наведалась в глухую деревню.

Стоило взглянуть на невзрачные домики, и тоска камнем ложилась на сердце. Тёмная ци въелась в их обветшалые стены, пылью легла на почерневшие от времени крыши. Не страшась дневного света, стайка уродливых демонических сгустков гоняла перепуганных кур, чьё квохтанье разносил по нечищеным улицам порывистый ветер.

Мелкие демоны не успели вовремя скрыться, когда просветлённая пустила в полёт талисманы. Вспыхнули холодным светом особые знаки, и нечисть с отчаянным воплем рассеялась. Исполнив свой долг, Цайхуа удовлетворённо вздохнула, однако радость от победы над злом длилась недолго.

Приглядевшись, она обнаружила следы жестокой борьбы. Ограждения, местами поломанные, были усеяны брызгами крови, в пожелтевшей траве валялись древки орудий труда и ножи. Что-то ужасное случилось в деревне, и чем дольше Лу Цайхуа размышляла об этом, тем тревожнее становилось на сердце.

Она пришла сюда, чтобы попросить местных жителей её накормить. Вот только теперь почти не оставалось сомнений, что обратиться за помощью ей будет не к кому.

И всё же Лу Цайхуа не могла так просто уйти. Выбрав один из наименее обветшалых домов, она принялась стучать в дверь. Девушка не рассчитывала, что ей кто-то ответит, однако через мгновение из дома донёсся рассерженный возглас:

— Что надо?

— Прошу меня извинить, — вежливо начала просветлённая. — Не найдётся ли у вас ложка каши для голодной странницы?

В ожидании ответа Цайхуа принялась внимательно изучать дверное покрытие. И хотя ничего подозрительного она не приметила, в душу закралось плохое