Лиланд Модезитт - Магия Отшельничьего острова Страница 57

Ну куда бы меня ни занесла судьба, решительно нигде не было спасения от туманных намеков и многозначительных, но невразумительных фраз. Такая уж моя несчастная доля.

Я пожал плечами:

— Фэрхэвен — так Фэрхэвен.

— Но это удлинит путь на полдня, а то и больше.

— Мне-то как раз спешить некуда. Это ты, вроде бы, говорил, что тебе нужно не опоздать в... как его? Вивет, что ли? А сколько же времени нам придется тащиться холмами до Джеллико — дня два?

— Иногда сделать крюк бывает совсем не вредно, — промолвил Джастин. К поводьям он, вроде бы, и не прикасался, однако Роузфут стронулась с места и затрусила по тропе на Фэрхэвен. Кстати, дорожка эта, пусть узкая и наполовину заросшая, в отличие от петлявшего большака, была совершенно прямой.

Я встряхнул поводья, но Гэрлок не двинулся с места. У меня возникло желание наподдать упрямцу каблуками под ребра, но он, словно угадав мое намерение, тотчас легким шагом двинулся вслед за Роузфут.

Дальше тропа сделалась еще уже. Я, хоть и не считал себя знающим следопытом, постарался выяснить, много ли народу пользуется этой дорогой.

Примерно в половине кай от перекрестка мне удалось углядеть широко отстоящие один от другого отпечатки оленьих копыт, но нигде не было ни малейшего признака ни тележной колеи, ни конских или человечьих следов.

Судя по всему, ранее дорога была значительно шире, если предположить, что высаженные в линию белые дубы по обе стороны кустарника обозначали ее прежние границы. В лучшие времена по ней могли проехать в ряд четыре подводы.

Местами тропу пересекали голые стебли ползучих растений. Еще несколько лет — и она зарастет полностью.

— Джастин, а в этом Фэрхэвене кто-нибудь живет?

— Точно не скажу. В последний раз, когда я туда заглядывал, там еще оставалось несколько... обитателей.

— А что, раньше это был большой город?

— Очень большой. Видишь, какая прямая дорога туда ведет.

По мере того, как мы поднимались к вершине пологого склона, деревья казались все выше, а ветер усиливался.

Оглядываясь через плечо, в сторону Хаулетта и совсем не уютной гостиницы «Уют», я заодно рассматривал и низкие серые облака. Правда, с утра они почти не изменились — оставались таким же серыми. Снежного бурана, вроде бы, в ближайшее время не ожидалось.

Очередной порыв ветра донес до меня какой-то странный запах. Пахло пеплом или окалиной. Никак, в этом Фэрхэвене случился пожар!..

Как только тропа вывела нас на гребень, я приподнялся на стременах и подался вперед, напряженно всматриваясь вдаль, но ничего похожего на огонь так и не увидел. Как не увидел и города. По длинному пологому склону дорога спускалась в неглубокую долину. Переведя взгляд на Джастина, смотревшего в том же направлении ничего не видящими глазами, я невольно поежился.

Высокие деревья с голыми черными ветвями образовывали некий узор, хотя какой именно — распознать не удавалось. Впереди, по обе стороны дороги, возвышались два больших холма, похожих на огромные кучи белой глины или...

— Джастин... эта долина... Это здесь раньше был Фэрхэвен?

— В общем-то да.

Где-то на задворках сознания шевельнулись обрывочные воспоминания, но стоило мне напрячься, чтобы уловить их, они ускользнули

— А холмы — это остатки северных сторожевых башен?

— Нет. Фэрхэвен обходился вовсе без сторожевых башен. Это были ворота. Ворота, которые никогда не закрывались.

Теперь я смог разглядеть так называемые ворота как следует, и понял, что под тонким слоем грязи оба холма мертвенно-белы. На них не росло ни былинки. Почему — это до меня дошло, лишь когда мы подъехали поближе. Это был камень! Расплавленный и застывший камень! Что-то растопило камень, как растапливают сахар, делая леденцы.

Джастин отрешенно закрыл глаза, предоставив Роузфут самой выбирать дорогу.

С каждым шагом запах гари усиливался. Казалось, будто впереди сгущается невидимое темное облако. Однако внешне все вокруг выглядело обычно — заурядный день унылой кандарской зимы с тусклыми красками и студеным ветром.

Ничего особенного, кроме мертвенной белизны растаявших ворот.

Рука моя непроизвольно коснулась посоха. Тепло охватывавших его стальных колец ощущалось даже сквозь перчатки.

— Леррис, — тихо проговорил Джастин. — Там, впереди, у нас могут возникнуть затруднения. Прошу тебя, делай то, что я скажу.

— Что именной

— Не съезжай с дороги. Держи свой посох, но не вынимай из петли. Что бы ни случилось.

Глаза его при этом оставались закрытыми, а лицо отрешенным.

Что-то завывало. Сначала казалось, будто это ветер, однако его дуновение перестало ощущаться, едва мы миновали ворота. Небо над головой заметно потемнело, хотя цвет облаков не изменился, а время еще не приблизилось даже к полудню.

Запах гари сделался почти непереносимым, хотя нигде не было видно никаких пепелищ, во всяком случае — недавних.

Голые кусты у обочин казались болезненно искривленными, а немногие еще не облетевшие листья были белыми. Так же, как сами ветви — до сих пор мне никогда не случалось видеть растения с совершенно гладкой и совершенно белой корой.

Вой усилился.

Сжав посох в левой руке, правой я еще крепче ухватился за поводья. Гэрлок медленно плелся вниз по пологому склону.

По мере того, как спуск заканчивался, дорога становилась все шире. Под наслоением грязи стали видны очертания каменных плит мостовой, а за кустами теперь угадывались очертания одноэтажных строений.

— Здесь, в старом центре города, дома были сложены из прочного камня. Некоторые даже из гранита, — промолвил Джастин, не открывая глаз.

Я огляделся и убедился, что постройки сохранились лучше, чем ворота. Пожалуй, если убрать груды мусора, вставить окна да настелить крыши, иные из них оказались бы пригодными для жилья.

Снова раздался жуткий вой.

— А впереди — новый городской центр, где заседал Совет...

Я плохо понимал, как можно называть «новым» какой-то участок древних руин. К тому же меня сильно тревожил этот вой. А вот Джастин, похоже, не обращал на него внимания — ехал себе и ехал, все так же с закрытыми глазами. Правда, он ведь маг, а маг и не такое может. Может быть, он смотрел — только по-иному.

Вой послышался ближе, в районе «нового центра».

Посох уже обжигал даже сквозь кожу перчатки. Пони трусили прямо по направлению к источнику звука, и мне не оставалось ничего другого, как разглядывать развалины.

Жар, растопивший северные ворота, обошелся с «новым» центром города еще более сурово. Остатки здешних строений походили на комки белого воска, побывавшие в печи, а потом еще и растоптанные сапогом великана.