Анна Гринь - Княжка-кошка Страница 53

— Предположу, что это были какие-то одурманивающие чары, — сказал Клант. — А предмет в шкатулке вполне мог оказаться переносящим порталом, и девушка сейчас где-то у Изгнанных.

— Это лишь версия, — несогласно покачал головой Рэнд. — Не самая приятная…

— Виру украли? — перепугано спросила Эмма, прижавшись к таше, которая муркнула и потерлась носом о щеку девочки, словно утешая.

— Не переживайте, леди! — очень серьезно попросил Клант. — Мы ведь ничего точно не знаем. Так что отправляйтесь-ка вы лучше спать. Все равно до утра ничего не произойдет. И способ спасти вашу сестру непонятно от чего мы так же не отыщем.

— Ладно, — протянула малышка, вставая с пола и забирая с подлокотника свернутый листочек. — Спокойной ночи, лорды!

— Спокойной ночи, юная леди! — хмыкнул Клант, с веселой ухмылкой приоткрывая девочке дверь. Таша шустро выскочила в коридор вслед за Эммой, мазнув по ноге легарда бедром.

Глава 13

Мне хотелось как-то утешить разве что не рыдающую в голос Эмму, но я не представляла, что нужно делать. Не возможно было сказать ей что-то ободряющее или подать хоть какой-то знак, так чтобы она поняла и не перепугалась. Поэтому я просто шла за малышкой следом. Возле двери в Эммину комнату девочку поджидала нянюшка, быстро и жестковато отчитавшая ее. В считанные минуты Эмму обрядили в необъятную ночную рубашку, уложили в кровать и вручили чашку подогретого молока с медом.

— Пейте и спатеньки! — велела няня, разглаживая складки на одеяле. — А то ходите неизвестно где. Вам спать было положено еще два часа назад!

Эмма только кивнула, слабо реагируя на возню вокруг себя, и со вздохом принялась пить молоко.

— Вот и ладушки, — улыбнулась нянька, забирая кружку. — Вот и молодец! А теперь спите.

Потушив лампу на столике и не заметив, что я притаилась в тени кресла, няня ушла, плотно прикрыв за собой дверь. В комнате повисла гнетущая тишина и темнота, только из-под двери пробивалась узкая полоска света, смешивающаяся с бледным пятном лунного свечения, будто разлитого поперек плотного шерстяного ковра. Для человека было слишком темно, но не для зверя.

Мои глаза улавливали столько мелких деталей, на которые раньше я не обратила бы внимание. Окна завешивали не плотные гардины, как в других спальнях, а тонкие шторы из окрашенного в темно-синий цвет льна — Эмма с самого раннего возраста очень боялась темноты. Именно поэтому шторы даже не задергивали полностью, хотя тетя ворчала на счет того, что малышку давно пора приучить спать нормально.

Стены комнаты еще при жизни мамы обили цветными панелями с затейливой резьбой. Будучи еще крошкой, Эмма часто подолгу стояла перед стенами, пухлым пальчиком повторяя изгибы завитушек и витиеватых орнаментов. Мама задумала все таким образом, чтобы, рассматривая рисунки, можно было представить целую историю. Были здесь и добродушные зайцы, и хитрые лисы, и крестьяне, занятые делом на своих полях, и красавица, руку которой целовал почтительно приклонивший колено юноша.

Беленые стены над панелями расписали уже после, когда Эмме исполнился год. Отец сам придумал рисунок. На потолке соперничали за первенство солнце и луна. С одной стороны сверкали нежные облака, окрашенные в мягкие краски рассветного стеснения. С другой — темнело ночное небо в мелких сияющих звездах. На границе смешения времени, краски переплетались в туманно-сиреневом танце завихрений, перетекали и искрились. Художник так мастерски выполнил работу, что увидев потолок первый раз, я не поверила, что все нарисовано, настолько реалистично выглядело.

В остальном комната походила на другие спальни в замке: большая кровать из массивного дерева с балдахином на четырех, вырезанных в форме вставших на дыбы лошадей, столбиках; ковры с высоким ворсом, камин, уютное кресло, маленький столик в углу у окна, пара тумбочек у кровати и кушетка, прислоненная к стене.

— Скорей бы вырасти… — в темноту произнесла Эмма, поудобнее устраиваясь среди подушек.

Я удивленно муркнула. Подобное я слышала из уст сестры впервые. Подойдя к кровати и оперевшись о ее край передними лапами, я посмотрела на малышку.

— Ой, котя! — хихикнула Эмма. — Как ты здесь оказалась? Забирайся! Хоть не так скучно будет. А то вечно нужно идти спать… Почему мной все командуют? Почему взрослым никто не говорит, когда они должны ложиться спать?

Я запрыгнула на кровать, укладываясь в ногах у девочки.

— Эх! Так без Виры скучно! — пробормотала малышка. — Она мне часто перед сном истории рассказывала. А теперь? Самой что ли попробовать?..

Я мысленно усмехнулась, глядя на заблестевшие глазки девочки.

— И так! Жила-была девушка. И звали ее… Хм. Эмма! — мечтательно сказала малышка. — Знаешь, кошечка, какая это была красавица и умница! Прям слов ни у кого не хватало, чтоб описать ее внешность. Менестрели пытались писать об Эмме стихи, но у них не получалось! И вот… встретила наша красавица молодого и очень знатного господина… Он ничем ей не уступал, естественно, ни внешне, ни в доблестях. А звали его… — Девочка вытащила из-под подушки платочек с кружевным краем, перевернулась на бок и подложила руку с зажатым платком под щеку. — Пусть его звали Клант. Красивое имя. Как раз для сказки…

Дальше я ничего не услышала, кроме довольного сопения. Кажется, Эмма заснула. Немного удивившись ее фантазиям, я пристроилась поудобнее и закрыла глаза, собираясь последовать примеру сестры и поспать.

Ему опять снился все тот же сон, повторяющийся из раза в раз с маниакальной настойчивостью. Иногда у Рэнда возникали небольшие передышки, когда он мог на несколько дней или даже недель забыть о случившемся, но подобное происходило слишком редко.

Разглагольствования Кланта освежили в памяти события того дня, дав воспоминаниям свободу пробраться в сон и сегодня. Чаще всего легард мог как-то контролировать видения, но не всегда. Не тогда, когда слышал голос Эреи.

Когда-то он без памяти влюбился в эту девушку именно из-за необычного голоса, глубокого, с бархатными нотками. Слушать Эрею было все равно, что пить пьянящий саннат, обжигавший горло пламенем и согревавший желудок. Да и в остальном девушка походила на хорошее вино. Нежная, обволакивающая, но при этом искристая и горячая. Он любил ее, не ведая иного счастья, кроме как знать, что Эрея с ним, его. Рэнд был уверен, что и она его любит.

Но видно страсть и безумие закрывали ему глаза на правду, ясно видную окружающими. Девушка умело играла свою роль, не вкладывая в нее ничего, кроме ожидания скорого величия. Как и любая юная особа, состоящая при его матери фрейлиной, Эрея точно знала, чего хочет. Ей не нужен был муж, которого могла для нее отыскать госпожа, как и не нужна была роль вечной любовницы, а именно это уготовила ей связь с киашьяром. Эрея была молода, но не глупа.