Сюзанна Виннэкер - Отступница Страница 49

Я перескакивала ступеньки. Пенни и Девон держались рядом. Я достигла коридора, освещенного красными лампами.

— Где? — потребовала я. — Где она?

Пенни колебалась.

— Где? — закричала я, и она отошла. Девон коснулся моего плеча, но я вырвалась.

Пенни махнула рукой в конец коридора. Я шагнула в сторону закрытой черной двери, мое сердце билось о грудную клетку. Я прикоснулась к ручке, и каждый мускул в моем теле напрягся. Я сглотнула.

Я сильная, — напомнила себе. Я смогу иметь дело с тем, что появится на моем пути.

Собравшись с духом, я распахнула дверь и вошла внутрь.

ГЛАВА 26

Меня накрыла волна пачули, дым недавно горевшего ладана кружил по комнате. Нос покалывало от желания чихнуть. Но потом все успокоилось, даже мое сердце и пульс.

Мой взгляд скользил по неподвижному клубку спутанных красных простыней на кровати. Моя мать.

Ее каштановые волосы беспорядочно лежали вокруг расслабленного лица, повернутого к двери. Рука лениво заброшена за голову. Слюни засохли в уголках рта и на подбородке. Я видела, как ее глаза шевелились под веками, туда и обратно, будто она наблюдала теннисный матч в своем сознании. Я заставила себя пройти через комнату к огромной кровати. Ноги тонули в красном ворсе ковра, местами запутанном и покрытом пятнами. Подойдя ближе, я ударилась голенью о раму кровати.

Я смотрела перед собой на царапины на темной деревянной спинке, и сосредоточилась на дыхании. Но сосредотачиваться на чем-то, и поддерживать спокойное дыхание было так сложно. Все чувства, казалось, вскипели. Мамины ресницы дрогнули, и она, сместившись, перевернулась. Ее рука соскользнула с кровати и коснулась моей ноги. Я закусила губу, чтобы не издавать звуков.

Просто дыши, — напомнила я себе. Дыши. Это ничего для тебя не значит. Она просто средство для достижения цели, способ добраться до Холли. Больше ничего.

Но к моему изумлению, она выглядела как мама с фотографии. Мать, которая держала меня с улыбкой. Я уселась на край кровати. Я чувствовала взгляды Девона и Пенни, практически ощущала волны жалости.

Я разжала кулак, ощутив как кровь прилила к пальцам. Медленно я протянула дрожащую руку — тело дрожало — и убрала прядь волос с ее сонного лица. Я провела над ее глазами, которые дернулись еще раз, и погладила ее по щеке.

— Мам? — позвала я. Не узнавая слов, не узнавая собственного голоса. Я говорила, как маленький испуганный ребенок. На мгновение мать потянулась к моему прикосновению.

Она одурманена, — напомнила я себе. — Она не в своем уме; это ничего не значит. Тогда почему меня переполнило ощущение счастья?

Она застонала, губы раскрылись. Женщина перевернулась, обнажив синяки на руках и плечах.

Я дернулась, задыхаясь. Мое горло, грудная клетка, даже тело сжались. Я закричала настолько страшно, что мурашки побежали по коже. И вдруг мое тело будто взорвалось. Задрожало, зарябило. Я начала изменяться. Тела стали, как в тумане. Кости ломило, голова пульсировала, но я продолжала менять тела. Быстрее и быстрее. Кто-то обхватил меня руками, теплыми и успокаивающими, и превращения замедлялись, пока я снова не стала собой. Я вдохнула запах Девона и закрыла глаза.

Но момент прервала открывающаяся дверь.

— Что происходит? — спросил глубокий голос.

Я обернулась. Высокий крупный мужчина с лысой головой и мрачными желтыми глазами стоял в дверях. Сходство с Пенни было неоспоримым. Я вырвалась из объятий Девона и двинулась, практически не осознавая, что делаю. Но вдруг я оказалась перед мужчиной, а мой кулак столкнулся с его скулой с приятным треском. Он дал моей матери свой наркотик и поставил синяки. Я даже не хотела думать, что ей пришлось сделать ради слюны.

Его глаза закатились, и он ударился о дверь, которая захлопнулась от удара, прежде чем осесть кучей на пол. Ошарашено, он коснулся щеки. Пенни стряхнула оцепенение и опустилась рядом с ним.

— Ты в порядке? — она коснулась его руки, но он оттолкнул ее.

Боль промелькнула на ее лице, но быстро исчезла, когда она встала.

— Я в порядке. Позови Бенни, — прорычал он. — Он выпнет эту сучку.

— Если выкинешь меня, я немедленно сообщу о вашем существовании ОЭС, — сказала я низким голосом. Надеюсь, мои слова звучали увереннее, чем я на самом деле себя чувствовала.

Он обнажил окровавленные зубы в жуткой улыбке хеллоуинской тыквы. Его глаза прищурились.

— Если бы ты не убегала от них, тебя бы здесь не было, девчонка.

Я подошла ближе. Я не знала, что хотела сделать, но его взгляд замер на моих глазах. Ужасное узнавание промелькнуло на его лице, будто он видел их раньше. Он побледнел.

— Твои глаза, — пробормотал мужчина и покачал головой. — Нет. Это невозможно. — Он поднялся на ноги и уставился на мою мать. — Хизер, какого черта происходит?

Моя мать приподнялась на локтях, удивленно моргая.

— Стенли?

Имя прозвучало, как длинный вздох. Ее взгляд прошелся по мне без узнавания. Она даже не знала, кто я. Сейчас я даже не была уверена, что она знает, кто она сама. Глаза наполнились слезами. Почему она все еще способна разозлить меня? Почему я все еще забочусь о ней после всего, что она натворила? Почему не могу перестать любить ее, хотя она не заботилась обо мне?

Стенли попытался пройти мимо меня к кровати, но я преградила ему путь. Я была на голову ниже, и он попытался оттолкнуть меня. Его руки болезненно толкнули меня в ключицы, и я отшатнулась, с трудом сохранив равновесие. Девон схватил его за руку и скрутил, но Стенли замахнулся на него. Девон молниеносно уклонился, костяшки пальцев едва коснулись его макушки, и он нанес удар в живот Стенли. Мужчина ахнул, споткнулся и схватился за платяной шкаф. Он тяжело дышал, покраснел. Пенни подошла и схватила его за предплечье.

— Пап, достаточно. Нам не нужно больше неприятностей.

— Еще больше неприятностей? — закричал он, указав трясущимся пальцем на меня. — Не я вызываю неприятности. Эта девушка — худшая неприятность в жизни!

Пенни уставилась на меня, но похоже не находила связи.

— Я узнаю эти глаза где угодно. Она — его потомство.

Он не справился с эмоциями, страх и отвращение проявились на его лице.

Пенни, похоже, точно знала, что значит «его». Ее глаза распахнулись, и она начала повторять слова своих татуировок, как заклинание, дарящее утешение.

Я оглянулась на мать, пытающуюся сесть. Бретелька ее тонкой ночной рубашки соскользнула с костлявого плеча, раскрывая декольте. Я склонилась и помогла ей опереться на спинку кровати, прежде чем вернуть бретельку на место. Взгляд ее карих глаз изучал мое лицо, и в них поселилась паника.