Алексей Пехов - Фэнтези 2007 [сб.] Страница 49

Никто не сомневался: она покинула город навсегда.

Однако через три года Вуча вернулась. Привела в порядок дом, пришедший в запустение, и подала прошение в Гильдию баши-бузуков о восстановлении ее лицензии. Прошение рассмотрели и удовлетворили.

Где женщина пропадала это время — осталось тайной. Вуча о своих странствиях не рассказывала, а расспросы на данную тему грубо пресекала в зародыше. Ходили слухи, что она ездила учиться то ли к горным старцам Курурунфы, то ли на остров Гаджамад, а мародер и расхититель гробниц Касым Шамар клялся, будто Вучу видели в пустыне, бродящей по руинам Жженого Покляпца. Но слухи — дело тонкое. Если бы слухов не было, женщине стоило бы самой распускать их, дабы вызвать к себе интерес.

У нее появились ученики.

Не слишком много — но все же, все же... На удивление, они не спешили разбегаться. Заглянув в ее зал — якобы оказать почтение — любопытные баши-бузуки рассказывали, что Вуча Эстевен стала двигаться много быстрее, чем раньше. В ее выпадах и защитах чувствовалась неженская сила. Что же касается фехтовального мастерства, то здесь баши-бузуки особых изменений не заметили...

— ... Молодежь наивна, — подытожил Дядя Магома, вставая из-за стола. — Они думают, что Вуча научит их скорости и силе. Юнцы! Им невдомек, что есть дар, который нельзя передать. И есть цена, которую лучше не платить. Зря вы, юноша, остановили свой выбор на зале Вучи Эстевен. Уж вы-то должны понимать...

— Я понимаю, — кивнул Джеймс. — Но у меня есть другие причины.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. К сожалению, мне пора. Приятно было познакомиться...

Джеймс задумчиво глядел вслед Дяде Магоме, пока тот неторопливо шел к выходу из духана. Ему казалось, старик хотел сказать что-то еще, но передумал.

— Позвольте вашу руку, — вдруг сказала венаторша. Джеймс повиновался.

Она держала его руку в своей, даже не пытаясь изучать линии жизни и судьбоносные бугры. Просто держала. И думала о чем-то своем.

— Берегите себя. Мне кажется, сегодня не ваш день.

— Это пророчество? — спросил молодой человек.

— Нет. Это так... Блажь.

— А почему я ничего не чувствую? — возмутился Фортунат Цвях, картинно подбоченясь.

Мэлис с грустью улыбнулась:

— Я тоже ничего не чувствую. Я предчувствую. Дорогой, кто из нас ведьма?

— Ты, — послушно согласился венатор.

— Вот видишь. Я всегда говорила тебе, что во многом знании — много печали. Не волнуйся, после защиты диссертата я стану магистром и забуду эти смешные бабкины приемы...

Когда, любуясь закатом, Джеймс шел подписывать контракт с маэстро Вучей, он уже не помнил о словах рыжей ведьмы.

Ворота ему открыл подмастерье Фернан.

— Добрый вечер, сударь! Маэстро велела проводить вас в кабинет.

Поднявшись на второй этаж, Джеймс вскоре оказался в кабинете, наличие какового не мог и предположить в доме Вучи Эстевен. Словно в броне рыцарских доспехов поселился котенок. Масса вещей заполняла кабинет, и любая безделица украсила бы приют ученого, мансарду артиста или будуар кокотки — но не кабинет дамы со шпагой.

Резной стол, чьи ножки краснодеревщик изобразил в виде смешных, перевернутых вверх тормашками кариатид. Клавикорд, инкрустированный слоновой костью. Сверху клавикорд был заставлен фигурками и статуэтками, вазочками и подсвечниками. Это, вне сомнений, делало звук инструмента, и без того тихий от природы, совсем неслышным — но здесь на клавикорде не играли, используя в качестве оригинальной тумбочки.

Кованая этажерка в виде розария.

Ковры с яркими орнаментами.

Джеймс, скажем честно, даже оробел.

— Маэстро сейчас придет. Обождите, пожалуйста.

Молодой человек остался в кабинете один. В небрежно зашторенное окно, выходящее на пустырь, смотрел ранний месяц. Горели свечи в стенных канделябрах. Руинами города, разрушенного злобным маридом, громоздилась мебель. Обилие вещей в довольно тесном помещении не то чтобы подавляло, но наводило легкую оторопь.

Одинокая женщина, думал Джеймс. Еще не старая. Вдова. С утра до ночи — шпага, пика, кинжал. С ночи до утра — холодная постель. А страсти, надо полагать, кипят. Я сам видел, как они кипят, эти страсти. Муса, небось, до сих пор бока потирает. Мне говорили, без ложной скромности, что я хорош собой. Что, если контракт — лишь повод пригласить меня в поздний час?

Не с Фернаном же ей утешаться?

Или иначе: не с одним же Фернаном?!

Он еще не знал, даст согласие или откажет, если маэстро Вуча предложит ему своеобразную форму оплаты уроков фехтования. В постели будет проще разузнать о рябом наглеце... как говорит маэстро, что сделано, то оплачено...

«Мы, циники...»

Джеймс протянул руку и взял с клавикорда статуэтку из бронзы, высотой примерно в локоть. Мысли еще витали в области интимных отношений, а пальцы безошибочно сомкнулись вокруг цели, которую молодой человек преследовал вот уже несколько дней.

«Мы...»

Он держал в руках Лысого Гения.

Рябое лицо. Хвост волос переброшен через плечо. Залысины на висках. Глубоко утопленные глазки. Орлиный нос. Нервные ноздри. Рот брюзги, щеки любителя пива и жирных закусок. Лицо знакомое, а тело иное — с вислым брюшком, узкими плечами и, главное, с короткими ручками-ножками.

Телом Лысый Гений напоминал евнуха.

Бронза, из которой он был сделан, на ощупь оказалась холодной, как лед, и неприятно шершавой. Легкий запах мускуса защекотал ноздри. Джеймсу показалось, что он держит ядовитую, смертельно опасную жабу зух-зух, чьи выделения заражают смельчака «змеиной чесоткой».

«Надо тайно забрать статуэтку и показать Азиз-бею!»

Идея, едва мелькнув, вступила в единоборство с дворянской честью:

«Это значит: выкрасть? Донести?! Стыдитесь, виконт! Сперва надо выяснить, куда ведут нити, откуда у Вучи Эстевен эта фигурка, кто послужил оригиналом для скульптора...»

— А я говорила тебе, Фернан: он непременно обратит внимание...

В дверях стояла Вуча Эстевен, бесстрастная, как пустыня днем, бледная, как пустыня ночью, и воздух вокруг маэстро закручивался смерчем джинна, восстающего из песка. За ее спиной маячил подмастерье Фернан, кивая в ответ каждому слову дамы.

— Он не просто так пришел, Фернан. Он по твою душу пришел. Что сделано, то оплачено. Не добил ты, добьет он. Баш на баш. Иначе не бывает.

— Иначе не бывает, — сказал незнакомый Джеймсу человек, откидывая ковер и выходя из стенной ниши. Судя по тому, что незнакомец чувствовал себя в кабинете как дома, он был вторым подмастерьем или кем-то из доверенных лиц Вучи.

Вся троица вооружилась бадеками — кинжалами с череном, расположенным под углом к рыбовидному, хитро изогнутому клинку. Самое оно для резни в тесном помещении, подумал Джеймс. Он достал из-за пояса дагу, но рапиру обнажать и не подумал. Размахивать длинномерной рапирой в кабинете — смерти подобно.