Анатолий Махавкин - За дверью Страница 46

Точно выброшенные из райского сада перволюди, погружённые в сумрак забвения, военачальники Кории, коленопреклонённо предлагали победителям своё оружие, абсолютно теряясь на фоне сияющей Натальи.

— Но ведь было совсем не так, — неожиданно мягко сказала Наташа, уловив направление моего взгляда, — совсем не так.

Да. Совсем не так.

Посвистывая и сбивая прутиком верхушки цветов, я неторопливо поднимался на холм, где располагалась военная ставка Медведко. О приближении к месту дислокации царственной особы говорило резкое увеличение количества гвардейцев, обряженных в более или менее приличную одежду, напоминающую единую форму. Солдаты, тысячами лёгшие у подножия холма, не могли похвастаться подобными одеяниями, да и с оружием у них было много хуже.

Перед бруствером, окружающим ставку со всех сторон я заметил восемь уродливых чёрных орудий, смердящих зловонным дымом — подарок Илюхи доброму монарху. Предложение соорудить повозки без лошадей вызвало вежливое недоумение и отказ, а вот от нового оружия Симон отказываться не стал. Впрочем роль секретного оружия сегодня оказалась вовсе не так велика, как рассчитывали полководцы, потому как имелось и другое. Гораздо мощнее.

Серый король не стал принимать участия в батальных развлечениях, а укатил с королевой в пригород Лазурного, предоставив всю стратегическую и тактическую славу исключительно монарху. Насколько я знал Симона, глупостями еа побережье он заниматься не станет, а посвятит большую часть времени полировке грядущего мирного соглашения, по которому Влась оттяпает у Кории немаленький участок плодородных земель. Ну может и трахнет пару раз Лилию

Несколько надутых важностью генералов степенно поглядывали через земляную насыпь и обменивались специфическими фразами, понятными лишь тому, кто не одну собаку сожрал в военном деле. Меня они старались демонстративно не замечать, но косые взгляды, тем не менее, я ловил. Да и то, стоило ли обращать внимание на эпизодическую персону, когда прямо перед их глазами блистала сегодняшняя прима.

Долина у подножия холма, ещё пару дней назад напоминавшая изумрудное корытце с редкими столбиками деревьев, кардинально изменилась, превратившись в грязную лохань, наполненную рваным разноцветным тряпьём с превалирующим алым цветом.

Тряпьём были издохшие во имя Медведко и Орляна людишки, а красным — их кровь, пролитая за милосердных монархов. Если вдуматься: какой глупостью было вообще сводить две огромные армии, если была возможность договориться без боя. Но Симон сказал: победа в масштабном сражении прибавит Власи международного авторитета и вынудит остальных соседей считаться с ней.

Если й самого подножия холма движения почти не наблюдалось: так, шевелился кто-то недобитый, да ковыляла лошадь с переломанной ногой, то дальше веселье продолжалось во всю мочь. Солдаты Роберта с громкими криками теснили противника, совершенно озверев от запаха крови и смерти. Даже тех, кто сдавался и пытался вымолить пощаду немилосердно втаптывали в землю, израненную тысячами подошв.

Я покинул немногословных генералов и приблизился к венценосной особе, внимательно изучающей поле боя через окуляр зрительной трубки. Стена здесь казалась самой толстой, а количество охраны — наибольшим. Стража безмолвно расступилась, позволив мне лицезреть монарха, сидящего на переносном стульчике и сжимающего обеими руками длинную медную трубу, закреплённую на треноге. Рядом с Робертом лежал опрокинутый бокал с остатками вина и стояло ведро, плотно закрытое крышкой: у короля был слабый желудок и в критические моменты его зачастую выворачивало наизнанку.

Видимо услышав шаги, Медведко оторвался от увлекательного зрелища и повернул ко мне серое лицо, покрытое бисеринками пота. Губы у монарха прыгали, не позволяя ему вымолвить ни слова. Да, это не его пра, пра, который лично ходил на кочевников и разбил орду каганата за Лунным, сражаясь в первых рядах небольшого войска.

— Т-трупы! — пробормотал Роберт и серый цвет его физиономии сменился зелёным. Слуга, приставленный к монаршему ведру, сделал шаг вперёд, но король раздражённо махнул рукой, — так много! Я ведь даже не думал, как всё это может закончиться. Мы же договорились с Карлом: вступаем в бой, расходимся и заключаем мир. Почему всё пошло не так?

Я ухмыльнулся. Потому, недалёкий ты человечек, считающий себя нашим правителем, что пока ты общался с Козлобородым Карлом, Симон и Лилия договорились с Наташей, а уж её, если она вступила в бой, уже не остановить.

— Государь, всё складывается просто великолепно! — маршал Дровин с трудом скрывал ликующую улыбку, так контрастирующую с кислой физиономией монарха, — враг разбит и панически отступает, а наши потери — минимальны. Думаю не ошибусь, если назову это сражение величайшим стратегическим гением, из тех, что описаны в анналах, после падения Первой Империи. Даже не знаю, какие можно использовать эпитеты, для выражения моих чувств!

О, эпитетов после придумали великое множество, но как ни пытались назвать сражение, за ним всё равно закрепилось имя Вронской Бойни. Трупы, которые так никто и не удосужился собрать, не позволяли приблизиться к проклятущей котловине ещё очень долго и лишь радостное галденье воронья указывало на место последнего упокоения тысяч воинов.

А стратегический гений…Вот им то там и не пахло.

Оба войска долгое время на расстоянии, непреодолимом пущенной стреле, ожидая сигнала к выступлению. Вот только он так и не прозвучал. Вместо протяжного звука горна, с трёх холмов громыхнули раскаты пушечных залпов и солдаты Кории принялись истошно вопить, когда ядра пущенные, в основном наобум, разметали их нестройные ряды.

Но это оказалось скорее отвлекающим манёвром. Пока воины пятились, пытаясь сообразить, откуда прилетел гостинец, крошечный отряд, возглавляемый очаровательной девушкой в белоснежных доспехах, преодолел дистанцию разделяющую оба войска, вонзившись в толпу корийских военных.

И начался ад.

Ещё раз бабахнули орудия, но в этом уже не было никакого смыслы. Наташа шла впереди, изображая сверкающий наконечник человеческого клина и бойцы, ставшие на её пути, падали без движения. Расчёт оказался верен на все сто процентов: солдаты пытались поразить красавицу, кажущуюся такой маленькой и беззащитной, но это не приносило ни малейшего результата. А закованные с ног до головы в сталь головорезы Симона довершали начатое их предводительницей, безжалостно кромсая испуганных и дезорганизованных врагов.

Центральная часть корийской армии дрогнула и провалилась внутрь, оставив фланги в недоумении. Однако паника заразительна и когда штандарт авангарда со вздыбленным драконом Орляна рухнул в грязь, вся армия начала нерешительно пятиться. В ту же секунду взревели трубы и войско Власи двинулось вперёд. Оно было в половину меньше противника, но это уже не имело ни малейшего значения: какая разница, сколько тех, кого ты жалишь в беззащитную спину?