Осколки (СИ) - Ангел Ксения Страница 46

У нее многое выходило неловко. Дергано. Она поднималась по лестнице, словно пугливый заяц, периодически замирая и оглядываясь. Зажималась, когда Сверр подходил слишком близко. В лаборатории постоянно задевала какую-нибудь склянку, и та разбивалась о каменный пол. Тогда Лаверн зажмуривалась, будто в ожидании удара. А после, когда понимала, что того не последует, бросалась за метлой, по дороге сметая со стола бумаги, чернила и перья.

А потом она убила кузнеца, замахнувшегося на Сверра со спины.

Это было первое предательство его же людей – к следующим Сверр был готов. И остановил свое падение вовремя.

Мертвецов Лаверн не боялась, но держалась в стороне. Она передвигалась по дому бесшумно, крадучись, и порой Сверр обнаруживал ее в темноте на лестнице, ведущей в подвальную лабораторию. Она сидела на ступенях и немигающим взглядом наблюдала за его работой, а когда он разоблачал ее присутствие, опускала глаза и скрывалась быстрее, чем он успевал сказать и слово. Он поселил ее в соседней комнате, некогда принадлежавшей покойной леди Морелл, жене его отца, и, наверное, это могло расцениваться как строгое нарушение приличий. Но в свете последних событий Сверр наплевал на приличия. Он поселил в доме и Ча – рядом с ним Лаверн успокаивалась, и Сверр предполагал, что так у него меньше риска нарваться на ее выплеск. Однако мальчик, привыкший спать на конюшне с лошадьми, постоянно сбегал.

Лаверн кричала по ночам. Громко, истошно. Она будила Аврору, и та причитала весь следующий день, неимоверно раздражая Сверра. Сестру он… не любил, нет. Но считал своим долгом заботиться о ней, как и об остальном наследии Фредрека Морелла. Он познакомился с ней в тот день, когда привез из леса труп собственного брата, и предъявил ей письмо отца, скрепленное сургучной печатью. Аврора читала долго, вглядываясь в каждую букву, а затем кивнула и ушла в дом. Она ни разу не обвинила Сверра в несчастиях, постигших их семью, и за это Сверр был благодарен сестрице.

Аврора умоляла выбросить рабыню из дома, не навлекать беду на их и без того ослабевший род. Сверр же приходил в спальню Лаверн, забирался к ней в постель, прижимал к себе и гладил по волосам до тех пор, пока чародейка не переставала кричать и не затихала. Она хватала губами воздух и царапала горло ногтями, будто пыталась сорвать ошейник. Не находя его, всхлипывала и поднимала на Сверра глаза – огромные, серые, со склеенными от слез ресницами.

– Его нет, – успокаивал ее Сверр, из последних сил сдерживаясь, чтобы не взять ее прямо там – такую доверчивую, теплую, жмущуюся к нему грудью, обтянутой тонкой тканью ночной сорочки. Он слышал ритм ее сердца, ускоренный и рваный, вдыхал ее запах и сходил с ума от тяжести в чреслах. – Его больше нет. И не будет. Никогда.

– Обещаешь?

– Да…

Прошло много лет, и с тех пор Сверр осознал, что не все клятвы можно сдержать. Клятва королю, клятва Капитулу, клятва Лаверн. Клятва источнику… Не она ли – важнейшая для мага?

Расстеленная на столе карта удерживалась по углам тяжелыми подсвечниками. Пламя свечей плясало на фитилях, и карта будто оживала от движения теней. Потрескивал воск, и это, а еще дыхание собравшихся – единственные звуки, разбавляющие гнетущее молчание. Красными пирамидами из яшмы были обозначены три открытых разлома континента, фигурки с гербами домов расположились у основных оборонительных крепостей Вайддела, на границе с Двуречьем стояли маркеры августовских войск. Такие же находились в районе владений лорда Торли.

Норберт задумчиво изучал расположение вражеских армий и хмурился. Лаверн держала послание, которое принес ворон. Ее взгляд блуждал по строчкам, снова и снова. Что она пытается там высмотреть?

– Как много у нас времени? – наконец нарушила молчание чародейка. Поддела ногтем сургуч на обратной стороне листа, словно хотела убедиться в подлинности письма. На сургуче красовалась королевская печать.

– Немного, – ответил Норберт, оторвавшись от разглядывания карты. – Август объявил Вайдделу войну и пошел в активное наступление. Полагаю, взятие Стража Запада – это один из его стратегических шагов, но главной целью станут три главных источника королевства. Не стоит забывать о том, что у Двуречья – сильнейший флот континента, сосредоточенный в Северном Уделе, а это всего в пяти лигах к востоку отсюда. Думаю, следующий удар Август нанесет на север Вайддела. – Норберт посмотрел на Сверра. – Насколько хорошо защищен ваш замок, милорд?

– Для того, чтобы достичь Клыка с моря, им придется преодолеть скалистые утесы и непроходимые тропы, – флегматично ответил Сверр. – Клык – одна из самых неприступных твердынь государства, но вы и без меня это знаете. Винтенд защищен намного хуже.

– Винтенд отгорожен от остальной части Вайддела Голодным лесом, – напомнила Лаверн. – И Широким разломом. К тому же, там сосредоточены выделенные мне гарнизоны короля. Две тысячи человек охраняют замок, пока их леди защищает южные границы.

– Я утрою количество этих людей, если примешь мое предложение, – сказал Сверр, обращаясь к Лаверн.

– Ты утроишь их и без того, – не раздумывая, ответила чародейка. – Если король прикажет. Но если я что-то понимаю в военном деле, Винтенд не будет приоритетной целью для Августа. Как там называют мои земли? Проклятым краем?

– Велловым, – поправил змеиный лорд.

– Даже захватив его, Август не продвинется дальше на юг.

– В любом случае, оставаться в долине Пиков опасно, – сказал Сверр. – Любой маг Вайддела, обнаруженный на территории Двуречья, будет пленен, как был пленен наследник Анборга. И в лучшем случае кончит в темницах под замком Хитрого Лиса. Ты говорила, на вас напали по дороге.

– Отряд без знамен.

– Территорию Двуречья охраняют отряды Двуречья, – повторил Сверр.

– Возможно, – задумчиво произнесла Лаверн.

– Возможно?! – удивился он. – Август в ярости, и он в курсе, что ты значишь для Эридора. Кому еще понадобилось бы нападать на тебя именно здесь, в границах его королевства?

Лаверн пожала плечами.

– Степному императору. Капитулу. – Она сделала паузу и посмотрела ему в глаза. – Тебе.

– Ты в своем уме? Я вернул тебе мальчишку!

– В любом случае ввиду последних событий мы скоро снова понадобимся короне. На северо-западе, на юге или же… – Она тронула пальцем вершину красной пирамидки, стоящую на месте Широкого разлома. – Как вообще возможно пройти сквозь червоточину?

– Никак, – откликнулся Норберт. – Виллард лжет.

– Не знал, что вы менталист, милорд, – усмехнулся Сверр. – Как по мне, этот Ульрик был весьма убедителен. Люди часто говорят правду на пороге смерти.

Признаться, он бы и сам не поверил, если бы не один труд, который ему посчастливилось прочесть бессонной ночью в просторных залах библиотеки Капитула. Сверру удалось проникнуть в запретную секцию и отыскать то, ради чего он потратил столько лет и усилий. И ему не понравилось то, что он узнал.

– Врут на пороге смерти они не меньше, – возразил змеиный лорд. – На поле брани хватает умирающих, и мне довелось увидеть их немало.

– Возможно. Только вот после смерти обычно не лгут. Особенно некроманту, который их поднял.

– Так отчего бы не сделать это? – поинтересовалась Лаверн. – Я его убью, ты – поднимешь, и он выдаст нам всю правду. Зачем весь этот балаган с публичными признаниями?

– Я не смогу поддерживать его вечно, а Ульрик нам еще понадобится. Или ты собираешься убедить высших лордов в возможности перехода через разлом одними лишь словами?

– Каких высших лордов? Ты здесь и веришь ему. Лорд Норберт здесь и поверит, как только Ульрик испустит дух, а ты поднимешь его магией. Бригг, я думаю, также не усомнится в твоих словах, а младшие дома пойдут за теми, кому присягнули.

– Капитул не пойдет. И в нынешней ситуации будет разумнее, если мы заручимся их поддержкой.

– Я не отдам его Капитулу. Он мой! – взъярилась Лаверн. Ее глаза блеснули, а на щеках вспыхнул румянец, как всегда, когда она не могла сдержать ярость. И Сверр подумал, что осуществить задуманное будет даже сложнее, чем он предполагал. Личное всегда мешает делу, потому о личном лучше не думать.