Елена Грушковская - Великий магистр Страница 45

— Пушиночка, привет. Прости, что так допоздна задержался. Дела были кое-какие.

Он сказал это, ещё не зайдя в спальню. Ведь откуда-то он знал, что я не сплю? Раньше я поражалась таким вещам, а теперь сама начала чувствовать намного больше. Вот почему я сейчас чувствую, будто что-то случилось?

Знакомая широкоплечая и круглоголовая фигура заслонила дверной проём. Я включила лампу, и свет отразился в его глазах колючими искорками, заблестел на его черепе. В руке у него была пластиковая сумка.

— Конечно же, голодная, — усмехнулся он, доставая из неё пакет с кровью. — Опять постеснялась зайти в хранилище?

Вот, и так — во многих отношениях. Иногда даже жутковато делалось от его предупредительности, хотя пакет был сейчас как нельзя кстати. Пока я насыщалась, а точнее — кормила малышку, Алекс раздевался.

— Что-то случилось? — спросила я, хотя уже и так сама знала: да, случилось.

— С чего ты взяла? — Он повесил форму и стоял возле шкафа в плавках, великолепный и устрашающе могучий.

— Чувствую, — ответила я.

— Чувствуешь? Гм… — Он подошёл и взял меня за подбородок, заглянул в глаза — совсем как тогда, в первую нашу встречу, когда он сказал: «Я найду того, кто это сделал, и принесу тебе перо из его крыла». — Ладно, я в душ.

Через десять минут он вернулся, пахнущий гелем для душа, забрался под одеяло и притянул меня к себе. Захватывающий дух поцелуй — и новость:

— Да ерунда какая-то происходит. Юлия объявила Аврору вне Общества. И запретила называть её как-то иначе, чем Великий Магистр. А ещё Оскара исключили. Он ушёл в Орден.

Гром среди ясного неба!.. Во мне порвалась какая-то натянутая струнка.

— И что это… значит? — пробормотала я.

— Хорошего мало, — сказал Алекс, поглаживая мне живот. — Но ты погоди переживать, может, ещё устаканится…

В его голосе было мало уверенности.

— Думаешь, назревает… что-то? — Я заглянула ему в глаза.

Он чмокнул меня в нос.

— Не думай об этом. Тебе родить надо спокойно.

7.2. Час «икс»

Ну, вот и началось.

Канат, который держали мои наэлектризованные пальцы, просто стонал от напряжения. Всё пространство корёжилось, скручивалось в воронку, и нас в неё затягивало…

Пришло два официальных извещения: первое — о том, что Общество «Аврора» разрывает все отношения с Орденом Железного Когтя, а второе — о том, что пятьюдесятью двумя процентами голосов было принято решение о снятии меня с поста главы «Авроры». Другие сорок восемь были за меня, но кто их слушал?

В зале собраний висела тяжёлая тишина. Положив перед собой два извещения, я сказала:

— Собратья, Общество «Аврора» разорвало с Орденом все отношения. Думаю, вы понимаете, что это значит, и что за этим может последовать. Я объявляю в Ордене военное положение.

Тишину нарушил нарастающий гул голосов. Перекрывая его, я продолжала:

— Мы должны быть готовы к чему угодно. Все, кто способен сражаться, получат оружие. Всех детей и всех, кто не может драться, надлежит разместить в моём замке. В его подземелье в максимально краткие сроки будет оборудовано в дополнение к уже имеющемуся хранилищу ещё одно, на четыреста пятьдесят донорских мест. Также я отдаю распоряжение о расконсервировании Горной Цитадели.

О Горной Цитадели помнили только самые старые хищники Ордена, а многие более молодые собратья вообще впервые слышали это сочетание слов. В очередном видении я услышала его из уст Леледы. Окружённая колышущимся заревом, она сказала: «Открыть Горную Цитадель».

Повисло молчание. Его нарушил Оскар:

— Гм, гм… Туда не ступала ничья нога с незапамятных времён. Считается, что на Горную Цитадель наложено проклятие. Нам было завещано не открывать её, чтобы не выпустить наружу запертое в ней древнее зло.

Пронизывавшие пространство тончайшие струнки, сотканные из волос Леледы, вибрировали и пели, и из них мои пальцы вили новый канат, началом своим уходивший в бездну тысячелетий.

— «Проклятие» и «древнее зло» — это лишь печати запрета, призванные держать любопытных подальше от Цитадели, — сказала я. — Есть вещи, которые до поры до времени лучше не трогать, но в час «икс» они могут оказаться единственным спасением.

— Или обернуться гибелью, — тихо добавил Оскар.

— Нет, — твёрдо возразила я. — Я чувствую… Гибель они несут, но не для всех.

— Откуда ты знаешь о Цитадели, Госпожа? — спросил Оскар. — Ты… гм, весьма молода для такого знания.

— Если знание хочет кому-то открыться, оно не всегда выбирает стариков, — вздохнула я. — Леледа подсказала мне.

Благоговейный шёпот прошелестел по залу.

— Нам не известно её точное местоположение, — сказал Оскар. — Только регион — Перуанские Анды.

— Вот и поищем, — улыбнулась я.

7.3. Мой дом — моя крепость

— Мамочка, почему мне нельзя остаться с тобой? — всхлипывала девочка.

Мать гладила её по волосам обеими ладонями.

— Это распоряжение Госпожи Великого Магистра, моя милая. Здесь ты будешь в безопасности.

Девочка перевела полные слёз глаза на отца. Тот промолчал, просто поцеловал её. Я подошла, и родители поклонились.

— Мы благодарны вам, Госпожа.

Девочка бросила на меня робкий взгляд и застыла, не зная, что говорить или делать. Я взяла её за руку и сказала:

— Пойдём. Ничего не бойся, тебя здесь никто не обидит.

Оглянувшись на родителей, она сделала шаг и встала, готовая рвануться обратно. Я обняла её за плечи.

— Пошли, пошли.

В замок прибыло двести восемьдесят детей разных возрастов; с совсем маленькими было позволено остаться матерям. Их защиту было поручено осуществлять отряду из двухсот бойцов, снабжённых таким количеством оружия и боеприпасов, которого хватило бы на целую дивизию.

Вика рвалась вместе со мной в экспедицию на поиски Горной Цитадели, но я велела ей и Конраду остаться на защите замка. Оскара на время своего отсутствия я назначила главным.

Перед отбытием я приняла Вику в Орден. Было не до торжественных церемоний, и всё прошло по сильно урезанному сценарию: в присутствии десятерых свидетелей Вика, встав на колени, поцеловала меч Великого Магистра, получила коготь и имя Мелисса Люций.

— Извини, пышных церемоний устраивать нет времени, — сказала я, обнимая её. — Поздравляю тебя, Мелисса Люций, отныне ты наша сестра.

Вика растерянно улыбнулась.

— Клятва в верности, — шепнул ей Оскар.

— До последнего вздоха и последнего удара сердца, — скороговоркой выпалила Вика.