Джейн Уэлч - Певец из Кастагвардии Страница 44

Девушка уселась позади Каспара и обхватила его своими обнаженными руками, чтобы удержаться. От ее прикосновения по телу юноши пробежала легкая волна жара. Он вспомнил Май, устыдился и попробовал сосредоточиться на дороге. Тем более что путь был трудный.

Чем выше они поднимались, тем холоднее и пронзительнее делался ветер. Каспар случайно коснулся руки Урсулы – и ужаснулся, какая она замерзшая.

– Да ты вся дрожишь! Надень мой меховой плащ. Но девушка решительно отказалась.

– Нет, нет, господин… Ты не должен мне его давать.

В голосе ее звучал ужас. Каспар не стал настаивать, тем более что перед ним стояли более насущные проблемы. Наверняка в горах можно найти какую-то помощь, здесь живут отшельники и изгои, кто-то из них мог встретить человека-волка, как назвал его Папоротник. Каспар был уверен, что вора нужно искать к востоку от Торра-Альты – ведь так сказало тело Морригвэн. Разве что насчет Лихоросли он мог ошибиться.

– Если ты приехал не для охоты на волков и медведей, что привело тебя в эту глушь, господин? – спросила Урсула.

Каспар попробовал объяснить ей все и сказал, что у него украли нечто очень ценное, а кроме того, возможно, еще и невесту – ну, девушку, на которой он хотел жениться. И кражу совершил человек, пахнувший, как волк. Объяснение прозвучало как бред сумасшедшего, но Урсула никак не отреагировала.

Юноша взглянул вперед и вверх, на восточные пики, которые делались все больше и страшнее по мере приближения. Уже стали видны глубокие трещины в камне – как если бы великан рубил горы огромным топором, покрыв земную кору незаживающими ранами. Острые клыки обветренных скал не смягчал никакой покров растительности.

Из одной расселины с грохотом низвергался водопад. Вокруг него стояло облако клубящейся пены, сверкающее мириадами ломаных радуг. Стена воды летела вниз широкой вертикальной полосой, через сотню футов обрываясь в бурлящем пенистом котле. Водопаду давало начало темное горное озеро. С трудом соображая из-за грохота воды, Каспар задрал голову, глядя на вершины гор. На сером камне распласталась черная тень парящей птицы. Высоко в небе чертил медленные круги огромный орел, из когтей его свисала тушка горного козленка. Но вот хищник уронил свою добычу, и мертвый козленок полетел вниз и разбился о скалившиеся снизу камни. Орел камнем пал с высоты, сложив крылья, – и в последнюю минуту совершил глубокий нырок в воздухе, подхватив окровавленную тушку и снова взмывая вверх.

Горы казались дикими, опасными и неприступными. Окидывая взглядом местность и вспоминая, карту, Каспар решил, что они находятся где-то неподалеку от Горы Старика, считавшейся самой древней вершиной хребта. Конечно же, вор не мог бы найти лучшего места, чем эта глушь, чтобы спрятаться здесь с Некрондом. Однако в глубине сознания Каспара гнездилось непонимание. Что могло помешать человеку-волку воспользоваться губительной силой Яйца?

Урсула судорожно сжала его руку и указала вниз.

– Смотри, господин! – прокричала она, стараясь перекрыть шум водопада.

Каспар взглянул под ноги коню – и увидел отпечаток босой ноги. Он ясно запечатлелся на мягкой земле на берегу озера; было видно, что след направлен к водопаду. Юноша вспомнил множество историй о людях, живших в тайных гротах за водопадной стеной. Он соскочил с коня и повел его в поводу; через несколько минут лицо Каспара стало совершенно мокрым от брызг.

Он нашел еще несколько следов и нагнулся рассмотреть их получше. Они все были одинаковыми, чуть больше, чем отпечаток его собственной стопы. Но Каспар был неприятно поражен шириной и странной формой босой ноги. Он двинулся вперед, прямо к стене темной падающей воды, исполненный намерения доказать свою правоту, – но не потрудившись подумать, что же станет делать, окажись они все лицом к лицу с похитителем Некронда.

Чем ближе Каспар подходил к водопаду, тем страшнее грохотала вода. Папоротник попросту отказался идти дальше. Он взял поводья Огнебоя и заявил, что лучше подождет здесь.

Но Каспар продолжал свой путь, хотя уже весь вымок от брызг и почти оглох от рева. Узкая полоса суши уходила под водопадную стену. Юноша отважно ступил на мокрый каменный карниз и оказался под шумящей водяной завесой. Множество живых радуг заиграло перед ним цветными огнями, и Каспар замер, зачарованный их волшебной красотой.

Воздух здесь, за стеной ревущей воды, был таким разреженным, что было трудно дышать. Танцующие радуги складывались в причудливые образы, притягивая взгляд и дразня воображение. Но всё множество картин померкло перед одной, появившейся в темнеющем круге, как если бы Каспар смотрел сквозь круглое окно.

Он пораженно сморгнул. В водяном окне возник мерцающий белый замок с золотыми воротами; вокруг танцевали, как светлячки, хрупкие золотоволосые фигурки. Каспар не отрываясь смотрел на замок, узнавая его: это был Абалон, сердце Иномирья. Миниатюрный народец на золотистых скакунах двигался, то выезжая из ворот, то въезжая; то ли происходила какая-то пышная церемония, то ли просто повседневная жизнь била ключом. Сквозь рев воды послышался тонкий далекий голос труб.

Зрение Каспара играло странные шутки; оно приблизилось к замку, как падающий с высоты ястреб, и проникло сквозь стены. Каспар заглядывал все глубже и глубже, пока перед ним не возникло скорченное старушечье тело. Вокруг несчастной женщины суетились золотоглазые лесничие Иномирья.

– Морригвэн! – отчаянно вскрикнул юноша.

Лесничие подняли ее и потащили прочь из камеры. Старая жрица вырывалась и боролась изо всех сил; глаза ее на измученном худом лице смотрели прямо на Каспара. Губы Карги шевельнулись, и он подумал, что услышит мольбу о помощи, но крик Морригвэн заставил его содрогнуться от ужаса.

– Волк! – хрипела Карга, голос ее перекрывал грохот водопада.

Лесничие заломили ей руки, хрупкое старческое тело беспомощно волочилось по земле по направлению к пыточной камере, полной огней и ужасных орудий мучения.

– Нет! – завопил Каспар, содрогаясь от бессильного гнева.

Не отпуская Морригвэн, золотоглазый лесничий оглянулся, как будто услышал крик. Сердце Каспара сжалось при виде множества пленников, растянутых на дыбах, извивающихся, с выдернутыми из суставов членами. Другие несчастные кричали, когда огонь вновь и вновь лизал обугленные обрубки, некогда бывшие их ногами.

Слуха Каспара коснулся воистину демонический смех. Это смеялся человек с головой, стянутой железным обручем; при виде мучений Карги он так и заходился маниакальным хохотом. Извиваясь и корчась в своих цепях, безумец извергал глумливую брань в сторону Морригвэн, несмотря на то что язык и обе губы хулителя насквозь пронзал железный прут. Сумасшедшего с трудом удерживали шестеро лесничих. По щекам его струилась алая кровь, но все равно он не переставал кричать, смеяться и вырываться.