Джон Райт - Туманы Эвернесса Страница 43

А потом вспыхнул зеленый свет, прогремел гром и… свобода! Лемюэль крепко вцепился в спину бога, а огромная крылатая фигура взлетела высоко в небо и закружила над океаном, пена и водяная пыль разлетались от них и падали вниз.

А потом они летели в голубых небесах и пили свежий весенний ветер, солнечный свет сиял и переливался, танцуя на морских волнах, рядом с ними плыли удивительные облака, и, смеясь как ребенок, Лемюэль изо всей силы сжал бога, с радостью чувствуя, как жизнь возвращается в его окоченевшие пальцы.

— Живой! Опять живой! — громко закричал Лемюэль. — Опять живой и свободный! Я чувствую себя мальчиком!

Аполлон отбросил лук, подхватил старого человека и швырнул его в небо так, что тот закричал; потом вечно юный бог опять поймал его, заливаясь звонким золотым смехом.

— Еще, еще! — выдохнул Лемюэль.

— Ты слишком юн, чтобы летать, о мой неоперившийся птенец, хотя Судья, который ждет тебя у ворот моего мира, уже приготовил крылья, которые ты однажды наденешь. Знай, что за каждое доброе дело он добавляет к ним еще одно перо; а за злое — выдирает, и ветер уносит его прочь. Благословленные и проклятые, когда настанет день, все будут сброшены с той же самой скалы, но только некоторые взлетят. Но ты порадуйся душой, потому что он сказал мне, что твои крылья уже длиннее, чем у кондора, а их оперенью может позавидовать любой орел.

— Пойдем со мной на землю, Отец, помоги установить на ней справедливость и изгнать зло! — с сияющими глазами воскликнул Лемюэль.

— Нет. Пока я бежал, Люцифер ударил меня, и одна капля моего ихора[44] сейчас падает на мою бабушку, Землю; там, где она упадет, возник смертельный огонь, который сожрет все живое. Тот, кого ты называешь Азраилом, молится, чтобы эта капля упала на город ангелов на Западном побережье; Пендрагон ищет заклинание, способное направить ее в другую сторону. Если даже мое самое маленькое прикосновение может принести столько вреда, подумай, что будет, если я ступлю на землю всей ногой? Я не хочу повторять хорошо известную ошибку несчастного Фаэтона или создавать новую Сахару.

— Кровь, которую ты пролил ради спасения меня, — сказал Лемюэль. — Скажи мне, как я могу возместить твою потерю, и я сделаю это.

— Ты говоришь так, хотя даже не знаешь цену?

— И повторяю. Не имеет значения, сколько это стоит; я не хочу, чтобы люди страдали из-за меня.

— Хорошо сказано, — улыбнулся Аполлон. — Я слышу, как еще одно перо добавляется к твоим крыльям. Да будет так! Вот цена за мою кровь: ты должен спасти девушку, которая держит в своих руках жизнь твоего внука. Поскольку ты сам спросил, мне разрешено сказать тебе, что надо делать.

— И что я должен сделать?

— Как следует подумать. Логика — оружие, которым не обладают волшебные существа.

И с этими словами бог, развернув крылья, вытянул руку вниз и поставил Лемюэля на вершину седой горы, нависшей над морем; почувствовав приближение бога, кусты лавра и подсолнечника повернулись и раскрыли ему свои лепестки.

Ноги Лемюэля коснулись травы, и он обнаружил, что держит в руках потоки солнечного света.

Лемюэль раскинул руки и взглянул вверх.

— Спасибо, Отец, — сказал он.

III

И тогда он проснулся. Над ним склонилась темная фигура.

— Гален…?

— Нет, папа. Прости, что разочаровал тебя. Это я, Питер.

IV

Он находился в больничной палате. Кровать отодвинули от стены, и солнечный свет падал на нее через окно, пробиваясь через белые занавески. Питер сидел в инвалидном кресле рядом с кроватью, положив на колени оба костыля. В одной мозолистой руке Питер держал сверхъестественное оружие, имеющее форму железного молота. От головки молота шел дым. В другой руке он держал маленькое коричневое тельце мышки. Лицо заросло седой щетиной, глаза ввалились и почернели от усталости.

Молот задрожал.

— Что с тобой, мальчик? — прошептал Питер оружию. Потом, даже не вставая, бросил в окно по замысловатой дуге, сказав, — Снайперы на крыше напротив! Возьми только винтовки! Заодно разбей моторы всех движущихся машин и возвращайся. И на этот раз через окно! Хватит уже дыр в стенах.

Снаружи послышался свист, шум и взрывы. Питер поскреб подбородок и вздохнул.

— Хорошенькая игрушка, этот Мьёлльнир. Если я говорю ему ударить по ближайшей цели, он машет хвостом, когда они подходят ближе. Умное оружие. Чертовски умное оружие. Да, кстати, мы в ловушке.

— Какой сейчас год? — спросил Лемюэль. — Гален тоже в ловушке. Я видел его в Настронде. Когда я пришел в Виндьямар, чтобы посоветоваться с тремя королевами, меня поймали сэлки. Обычно я никогда не путешествую по стране снов, если рядом с кроватью нет никого, кто бы разбудил меня, но тебя не было… да и вообще с тех пор, как поймали Галена, вокруг не было никого. Архангел Уриэль вытащил меня из Ахерона. Он сказал, что мы должны спасти девушку, которая держит в руках душу Галена, и что нам поможет логика — оружие, которое не могут использовать волшебные существа.

— Тогда это Венди Вранович. Хм, значит тебя спас Уриэль? Похоже все, что я сделал, было ненужно. Но в любом случае я рад. — Лемюэль потянулся всем телом и почувствовал на голове корону из лавровых листьев, а в ногах его кровати лежали гирлянды из листьев лавра, подсолнуха и березы.

Лемюэль начал вставать.

— Как я рад, что, после всех этих лет, ты вернулся к назначенному судьбой долгу: быть стражем Эвернесса. Но обычный человек может только благодарить то, что свыше, за тот минимум…

Питер вытянул руку со своей коляски, схватил Лемюэля за плечо и они оба повалились на пол рядом с кроватью.

— Сын! Что ты…

В окно, извергая огонь, влетела дымящаяся канистра, пролетела над кроватью и разбилась о дальнюю стену. Воздух разорвали винтовочные выстрелы. Запаниковавший Лемюэль начал что-то горячо бормотать. Он прожил долгую жизнь, но никогда не слышал выстрелы рядом с собой.

Питер аккуратно положил тельце мыши в карман рубашки и сказал:

— Замолчи и спокойно лежи. Мьёлльнир, обратно в руку. Быстро!

Воздух прорезал вой. Дымящийся молот, мокрый от машинного масла и газолина, ударился в поднятую руку Питера.

— Убей ублюдка, который стреляет по нам, — сказал Питер. — Но сначала займись игроком в гольф, который забросил нам в окно канистру с газом.

И он бросил молот.

Лемюэль, распростершись на полу, воспользовался мгновением, чтобы вдохнуть полной грудью. Потом потер ладонью лысую голову, поражаясь, каким трусом он стал.

— Молот предназначен для гигантов! Ты не должен использовать его силу, чтобы убивать людей!