Падение владык (СИ) - Ольга Ружникова Страница 43

2

В личном шатре князя пища — та же, что и у пленников. Только есть еще вино. Похоже, дешевое — насколько Ирия способна определить по бутыли. Слухи не врут — Всеслав, как и Эрик, ест со своей солдатней из одного котла. Вряд ли он стал бы разыгрывать представление для одной отдельно взятой пленницы. Чье влияние — ноль. На кого угодно.

Кстати, пьет не маршал, но князь мало. Если, конечно, бутылка — первая.

— Здравствуйте, графиня. — Без паузы. И без иронии. И голос кажется трезвым. Насколько Ирия, опять же, отличает. — Садитесь. Вы хотели меня видеть?

— Именно, — Ирия уселась на походный стул напротив князя. Шагах в двух. — Я хотела просить вас о более щадящих условиях для врача Руноса.

— Вы хорошо знаете его лично или входите в доверие к принцессе?

— Вам так трудно поверить в простую человеческую жалость?

Осади назад, Ирия. Ты вообще-то пришла с просьбой. С бесполезной.

— Когда речь идет о вашей семье — да, трудно.

Зато оскорблять пленных — легко. Не обременительно. Ничем не грозит. Ни сейчас, ни потом. Мстить будет некому.

— И что же дало вам повод заподозрить меня в бесчеловечности? Кроме отцеубийства, которого я не совершала.

— Вам это правда интересно, графиня? — пожал широкими плечами князь.

Что ее почему-то записали в мрази? О да.

— Да, просветите, пожалуйста.

— Когда-то я знал вашу мать…

О нет! Еще один любовник Карлотты? Тоже с удовольствием от нее избавившийся? Интересно, какую историю рассказала бы она сама? И сколько правды в каждом варианте? Примерно поровну?

— Вы очень на нее похожи. И внешне, и характером. А особенно — манерами.

Да. Ирия угадала полностью. Это, без сомнения, самое страшное из возможных преступлений. Леон бы полностью согласился.

— Ошибаетесь, — вдруг широко улыбнулась пленница. — Не знаю, как раньше, а сейчас манеры моей матери — безупречны. Как и манеры моей уже покойной мачехи Полины. В отличие от моих.

Брови князя удивленно приподнялись.

— А вы, оказывается, этим еще и гордитесь.

— Вы же своими гордитесь. — Теперь ее очередь пожимать плечами. — И манерами, и чертами характера. И деяниями… особенно — последним.

Ого — кажется, достала. Игра с огнем? Ну и змеи с ним. Ральф Тенмар хоть был откровенен. И не считал себя лучше, чем есть. Или лучше других.

— Вы упомянули о моем сходстве с матерью. Говорят, вы тоже — копия вашего отца.

Эффект превзошел все ожидания. Ирия едва успела отшатнуться, словеонский князь — удержать руку. Скорость у него тоже… впечатляет. Хотя вскочить они успели оба.

Мда. Так уже было. Только вряд ли на сей раз светит примирение с теплыми объятиями. Отец был способен понять, что манеры — не главное. Хоть и тоже был тесно знаком с Карлоттой.

— Достойное подтверждение моих слов, — не удержалась Ирия. — Ну так что там насчет фамильных манер?

Князь отступил — на всякий случай. Собой он явно владеет с трудом.

— И это вы явились о чём-то просить?

Но не ползать и не глотать унижения.

— Я же не знала, что у вас принято оскорблять просителей. Желательно, прямо с порога.

— А вы оскорблены?

— Я — нет, а вот вы — да.

— Вы, надеюсь, понимаете, что можете в любой миг последовать за своей мачехой?

— Я понимаю, что уже не была бы жива, если б это зависело от вас. Если бы вы во мне не нуждались — почему-то. Вы ведь меня ненавидите. За мою мать или за свои фантазии — не знаю. Кстати, не просветите еще и — зачем вам я? А заодно и моя сестра?

— У вас странное родство.

— О моей семье вы уже высказались. Но позабыли ответить на вопрос.

— Сначала спрошу я. Вы видели, кто стрелял? — ледяные глаза прожигают насквозь. Но черные Ральфа Тенмара жгли сильнее. А порой были способны согревать. — Вы ведь шли впереди?

— Совершенно верно. Но я вполне верю Полине. А в чём дело? Вы хотите убить кого-то еще?

— Да. Вас. Сдерживаюсь с трудом. Вы не менее омерзительны, чем ваши матери — родная и приемная.

— Рада, что наши мнения друг о друге совпадают. Так почему же вы застрелили не меня?

— Извольте, — усмехнулся князь. — Есть один человек, которому вы по непонятным причинам дороги.

Пора навострить уши. Ирия всё еще, оказывается, кому-то дорога? Кому-то влиятельному? После смерти и папы, и Ральфа Тенмара? Даже Алиса в Ауэнте. Не с Катрин же Всеслав намерен торговаться. С него станется, но откуда у нее влияние?

— Анри Тенмару. Впрочем, он всегда предпочитал бешеных собак.

— Мне льстит сравнение с Прекрасной Кармэн.

— И потому вы легли еще и с его отцом?

— Понимаете, князь, — обворожительно улыбнулась Ирия. — Есть мужчины, которых очень больно терять. Их черты лица, взгляд потом ищешь в других. Всю оставшуюся жизнь. Ошибаешься, но ищешь. Но я понимаю, почему вам это понять трудно.

— Что ж, в ваших же интересах надеяться, что и ваше лицо он еще помнит. Вдруг вам повезло не больше моего? Тогда вы ценны даже меньше этого лекаря. Его я хотя бы не презираю.

— Да, его манеры вам пока оценить сложно. Рада, что и здесь наши взаимные чувства совпадают. Иначе мне стало бы неловко.

— К счастью, у Анри Тенмара вкусы отличны от моих. Рано или поздно ваш любовник, графиня, вспомнит об Эвитане. И когда это случится, у меня будет кто-то, за кого он, надеюсь, отдаст немало. Хотя лично я не дал бы и меара. А сейчас — пошла вон.

— С превеликим удовольствием. Вы любезны и воспитаны не менее чем ваш почтенный покойный отец.

— И передай принцессе, что ее любовнику выделят карету, — крикнул князь вслед.

3

Ее любовь к Всеславу давно издохла в корчах. Долгих и мучительных. Просто в один прекрасный день агония закончилась — и всё. Боль перестаешь замечать, когда она исчезает.

Так какого змея сейчас настолько мерзко? Будто в грязи извалялась. Болотно-прокисшей.

Да, Ирия ошибалась. Лопухнулась как маленькая. Но можно подумать — впервые. Будто и не она в детстве считала Леона хорошим братом, а вдали от матери вообразила ее любящей и тоскующей по детям.

Хорошо, если Анри действительно вырвется. И паршиво, если и впрямь пойдет на многое, чтобы вытащить всего раз виденную девчонку. Просто потому, что был папиным другом. Мотив, что Всеславу не понять никогда.

Змеи, неужели ей не развязать даже этот узел?

Дождь заморосил не вовремя. На сей раз для привала выбрали всё же таверну. Не монастырь —