Светлана Ст. - Выродок Страница 42

— По–моему, ни у кого из вас нет чувства собственного достоинства! – резко сказал Драко. Поведение ласковой обслуги и бухгалтерии он счел возмутительным.

— Согласен. Но, чтобы работать в Министерстве, нужно уметь вертеться, — Штроссербергер сразу посерьезнел. — Ты, конечно, не знаешь, что во времена Фаджа Жамба, основываясь на доносах стукачей, устраивала товарищеские суды над теми, кто, как она думала, вел себя безнравственно?! Почти настоящие суды, с показаниями свидетелей, обвинителем и присяжными – обычно глубокими стариками или карьеристами вроде Перси. Сама Жамба чаще всего выступала в качестве адвоката обвиняемых… Вот это была действительно гнусь! Так что мы решили: хочет Жамба и ее начальство рыться в нашем грязном белье, — значит, нужно навалить его побольше, пусть подавятся!

— А уволиться вы не могли? – гнев юноши сменился омерзением к Жамбе и жалостью к ее подчиненным.

— Уйти означало позволить этой козлихе и дальше изгаляться над людьми, — резко ответил Эрик. – Да многим и уходить‑то было некуда… В конце концов, неужели сотня толковых молодых людей должна ставить на своей карьере крест из‑за какой‑то гадины?! Ничего, теперь Жамба больше никаких судов не проводит, а скоро ее и из финотдела турнут…

— А чем ты сам лучше Жамбы и Перси? – возмутился Драко. – Наверняка члены кружков, которые ты возглавляешь, докладывают тебе обо всем!

У Эрика было что ответить на это обвинение: они ведь и в самом деле не нападали, а только защищались. Штроссербергер мог бы рассказать, что Кружок по развитию памяти и Общество по изучению маглов возникли сразу после того, как Перси потребовал от одной из девушек из бухгалтерии сексуальных услуг и, получив отказ, написал на строптивую подчиненную донос для Жамбы. Третий сын Арти обвинил отказавшую ему в разрушении семьи: эта девушка действительно встречалась с женатым парнем. Жамба, разумеется, загорелась идеей провести образцово–показательный суд чести, и ласковой обслуге и бухгалтерии стоило больших усилий разрушить планы высоконравственной начальницы.

Кроме того, многие подозревали Жамбу и Перси, вербующих стукачей во всех отделах Министерства, в тайной работе на Волдеморта, и во время войны нейтрализация этой парочки казалась делом политическим…

Черноволосый парень с серьгой в ухе мог бы поведать еще немало интересного, но делать этого не стал. Во–первых, Эрик действительно не любил сплетничать. Во–вторых, выяснилось, что Жамба и третий сын Арти к делам Волдеморта причастны не были. В–третьих, дружочек Перси после того единственного случая в высокоморальных проектах Жамбы принимал лишь самое скромное участие: то ли совесть у паршивой овцы семьи Уизли проснулась, то ли он просто понял, что с ласковой обслугой лучше не связываться. Штроссербергер не исключал того, что в конечном итоге Малфой и Перси все‑таки найдут общий язык, и не хотел заранее ссорить строптивого выродка с его будущим шефом. Поэтому Эрик отделался лишь самым общим ответом:

— Мне нечем доказать свои слова, но я никогда не пользовался услугами стукачей и не намерен делать это впредь. А верить мне или нет – дело твое, Малфой

Как ни странно, юноша поверил, сам удивляясь своей наивности.

— Я только одного не понимаю… — смущенно сказал он. — Ладно, у меня в Министерстве знакомых нет, и вы смогли без труда меня развести. Но ведь сюда приходят работать родные и друзья здешних служащих. Они знают о вашей подставе и на нее не купятся. Вы настолько доверяете родным и друзьям своих коллег?

— Для таких людей у нас другие методы проверки разработаны.

— Какие же?

— А вот это секрет, Малфой. Много будешь знать – скоро состаришься! Но имей в виду: ни дружочку Перси, ни Жамбе ни отсюда, ни из бухгалтерии выдачи не было, нет и не будет!.. Кстати, — Штроссербергер взглянул на собеседника абсолютно трезвыми глазами и хмыкнул, — так или иначе, могу тебя поздравить: ты сдал экзамен на право работать на пятнадцатом этаже.

— Какая честь! – Драко почувствовал себя оскорбленным: он, высокородный Малфой, должен сдавать экзамен на право работать под нищебродом и рядом с ласковой обслугой!

— Именно честь, и экзамен этот выдерживали не все, так что можешь собой гордиться, Малфой! Я от тебя такого не ожидал… Кстати, у меня сегодня действительно день рождения, и сейчас я приглашаю тебя уже по–настоящему. Идем!

— Извини, я не могу, — Драко все же не мог одобрить подобную тактику борьбы с Жамбой да и сближаться с ласковой обслугой не хотел. – Устал я что‑то…

— Ну ладно, — Эрик снова улыбнулся, — не хочешь – не надо! Но в следующем году непременно приходи!

— Вряд ли я смогу. К тому времени моя принудиловка уже закончится, и я уйду из Министерства… — после разговора с Перси младший Малфой твердо решил, что после отбытия срока заключения не останется здесь ни на минуту.

— И куда ты пойдешь?! – удивился Штроссербергер.

— Не знаю, я еще не решил. Но под Уизли я точно работать не буду!

— Интересно, чем тебе не угодил Арти? Нормальный мужик, по–моему. Здесь все подчиненные обращаются к начальникам «сэр», так что в вашем конфликте прав был Арти, а ты вел себя безобразно. Он еще долго тебя терпел, я бы столько не выдержал…

— А, по–моему, что Перси Уизли, что его отец – все едино.

— Я с тобой не согласен: Арти лучше Перси хотя бы потому, что не делает своих подчиненных стукачами. Но спорить с тобой я не буду… Так ты действительно не хочешь идти на мою вечеринку?

— Нет, Эрик, честно, не хочу. Мне бы выспаться хоть немного…

— Ну, приятного отдыха…

Штроссербергер направился к дверям своего кабинета, а Драко пошел к лифту. Никто из них не подозревал, что Эрик ошибся: главный экзамен на право работать в Министерстве и просто жить младшему Малфою предстояло сдавать несколько дней спустя. Этот экзамен навсегда разделил жизнь юноши на две части.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ для особо впечатлительных читателей:

это не конец фика, а середина!

Пара слов о саундтреке. Упоминаются две песни из мюзикла «Hair» («Волосы»):

«Aquarius» («Эра Водолея») И «Let the Sun Shine in» («Пусть Солнце светит всем»). При хорошем исполнении это очень красивые песни с большим положительным зарядом. (Больше в данном мюзикле хороших песен нет; кстати, и в экранизации, сделанной Милошем Форманом, самые яркие эпизоды тоже сняты на эти две песни, а остальное в принципе и смотреть не стоит.)

Музыка, упоминаемая чуть позже, это вступление к песне «Child in Time» группы «Deep Purple». Это одна из самых красивых песен, слышанных мной, но я долго не понимала, при чем здесь дети и время, и только нынешним летом сообразила, что они нужны только для маскировки истинного положения вещей. :)