Тим Хэй - Оставленные Страница 41

В Библии говорится, что если мы исповедуемся в своих грехах, Он, будучи верным и праведным, простит и очистит нас. Я знал другие стихи, где говорилось, что ты должен верить и принимать, доверять и быть послушным. Но это представлялось мне своего рода теологическим фетишем. Я стремился оставаться на грани, идти по пути наименьшего сопротивления, самой легкой дорогой. Я знал, что в других стихах говорится, что мы не должны пребывать в грехе, надеясь на милость Бога. Я думал, что живу великолепной жизнью. Я даже поступил в Библейский колледж. В церкви и в школе я говорил правильные вещи, молился публично и даже поддерживал других в их христианской жизни. Но сам я все равно оставался грешником. Я даже признавался в этом. Я говорил людям, что я не совершенен, но я прощен.

– И моя жена говорила это, – сказал Рейфорд.

– Тут большая разница, – сказал Брюс. – Она была искренна, а я лгал. Я говорил жене, что мы жертвуем десятину церкви, – вы знаете, что мы отдаем ей десять процентов нашего дохода. А на самом деле я вообще ничего не давал за исключением тех случаев, когда мимо меня проносили поднос. Тогда я бросал несколько купюр, чтобы не терять лица. Каждую неделю я признавал свою вину перед Богом, обещая исправиться на следующей неделе. Я призывал людей делиться своей верой, говорить другим, как стать христианином. Но сам я никогда так не поступал.

Моя работа младшего пастора состояла в том, чтобы ежедневно посещать людей в их домах, в домах для престарелых и больницах. Я добросовестно исполнял это. Я подбадривал их, улыбался им, разговаривал с ними, молился вместе с ними, даже читал им Священное Писание. Но я никогда не делал этого от себя лично. Я был ленив. Я срезал углы. Когда люди думали, что я отправился исполнять свои обязанности, я мог поехать посмотреть кино в другом городе. Кроме того, я был сладострастен. Я читал то, что мне не положено было читать, смотрел журналы, которые удовлетворяли мою похоть.

Рейфорд вздрогнул. Все это было похоже на него.

– Я предавался разгулу, – продолжал Барнс, – и увязал в этом все глубже и глубже. Я сознавал, что подлинного христианина ценят по плодам его жизни и что я не принес никаких плодов. Ноя успокаивал себя тем, что вокруг меня много людей гораздо хуже, которые тем не менее называют себя христианами. Я не был ни прелюбодеем, ни насильником, ни соблазнителем несовершеннолетних, хотя неоднократно изменял жене, уступая своим сладострастным желаниям. Но я всегда молился, раскаивался в содеянном и чувствовал себя так, как будто я чист. Я должен был сознавать все это.

Когда люди узнавали, что я являюсь помощником пастора "Церкви новой надежды", я говорил о ее прекрасном пасторе, замечательной церкви, но уклонялся от разговоров о Христе. Если же меня прямо спрашивали, не принадлежит ли "Церковь новой надежды" к тем церквам, которые утверждают, что единственный путь к Богу – через Христа, я говорил все что угодно, но отрицал это. Я хотел, чтобы обо мне думали, что со мной все в порядке, что я с ними. Я мог быть христианином, даже пастором, но это не стало моим призванием. Конечно, теперь я понимаю, что Бог – действительно прощающий грехи Бог, потому что мы люди нуждаемся в этом. Мы должны оценить этот дар, принять Христа сердцем и позволить Ему жить через нас.

Я же полагал, что мне дана гарантия вседозволенности. Я жил в грехе, а притворялся набожным. У меня была большая семья и прекрасное окружение. И при том ничтожестве, каким я был в своей тайной личной жизни, я верил, что после смерти я попаду на небеса. Библию я почти не читал, разве что готовясь к беседе или к уроку. Мой разум не был преобразован в "ум Христа". Смутно я понимал, что христианин означает подобный Христу. Я, безусловно, не был им, и это открылось мне самым роковым образом. Позвольте мне сказать вам обоим – а решать вы будете сами, это ваши жизни. Но то, что случилось несколько дней назад, известно мне совершенно точно, знает это и Лоретта, знают и еще те немногие, которые были близки к этой церкви, но так и не смогли сделать решительного шага. Иисус Христос вернулся за Своей настоящей семьей, а все прочие оставлены.

Рейфорд посмотрел Хлое прямо в глаза.

– У меня нет никакого сомнения в том, что мы стали свидетелями восхищения. После того как я постиг эту истину, больше всего меня испугало то, что для меня больше не осталось никакой надежды, я упустил свой шанс. Я был лицемером, я изобрел для себя такой вариант христианства, который предоставлял мне свободу в образе жизни, но при этом я потерял свою душу Люди говорили, что, когда Бог восхитит Церковь, Святой Дух покинет Землю. Ведь когда Иисус после Своего воскресения вознесся на небеса, Святой Дух, которого Бог ниспослал Церкви, воплотился в верующих. Поэтому, после их восхищения оставшиеся будут лишены какой-либо надежды. Вы не представляете, какое облегчение я испытал, когда из видеозаписи пастора понял, что это не так. Мы поняли, какими дураками мы были. Все люди в нашей церкви – по крайней мере те, кого потянуло сюда в ту ночь, когда исчезли наши близкие, – сейчас стали настолько ревностными, насколько это возможно. Никто из тех, кто придет к нам, не уйдет, не узнав во что мы верим и что они должны сделать, чтобы восстановить свою близость с Богом.

Хлоя встала, прижав руки к груди.

– Все это очень интересно, – промолвила она, – но как же Лоретта? Почему была оставлена она, если все ее многочисленное семейство состояло из подлинных христиан?

– Когда-нибудь она сама расскажет вам об этом, – ответил Брюс. – Она сказала мне, что ее гордыня и постоянные колебания помешали ей полностью принять Христа. Она была средним ребенком в очень набожной семье. Только на пороге совершеннолетия она стала всерьез задумываться о своей личной вере. До этого ее просто несло по течению по направлению к церкви и связанной с ней деятельностью. Когда она выросла, вышла замуж, стала матерью и бабушкой, она старалась делать так, чтобы все принимали ее за духовно цельную личность. Она пользовалась здесь всеобщим уважением. Но она не была истинно верующей – не приняла Христа всем сердцем.

– Тогда получается, – возразила Хлоя, – что когда моя мать говорила о спасении, она имела в виду этих верующих, живущих для Христа или позволяющих Ему жить в них?

Брюс кивнул:

– Именно. Спасенных от греха, ада и суда.

– Между тем мы, присутствующие, не спасены от всего этого.

– Правильно.

– Вы действительно верите в это?

– Да, я верю.

– Вы должны признать, что это странная идея.

– Теперь уже не для меня.

Рейфорд, всегда стремившийся к точности, спросил:

– Так что же делали вы? Что делала моя жена? Что сделало ее настоящей христианкой и что…