Стивен Эриксон - Сады луны (перевод И. Иванова) Страница 41

— Мечом, — насмешливо докончила за брата женщина.

— Тебе не кажется, что он намного тоньше обыкновенной монеты?

Улыбка мужчины стала издевательской. Он наклонил голову, разглядывая жуткий портал.

— Большинство оказавшихся здесь не задерживаются перед входом. Говорят, когда-то давно существовал странный обычай топить жертвы в болотах… Наверное, Клобуку эти замшелые тела кажутся красивыми. Что ж, у каждого свои представления о красоте.

— И о безвкусице тоже, — растягивая слова, произнесла женщина. — Ну какой вкус может быть у смерти?

Паран попытался было сесть, однако спина и руки его не слушались. Он запрокинул голову, ощущая непривычную тяжесть во всем теле.

— Что случилось? — хриплым голосом спросил он.

— Тебя убили, — беззаботно сообщил Парану мужчина.

Паран закрыл глаза.

— Тогда почему я не прошел через ворота Клобука?

— Мы вмешались, — ответила женщина.

«Опонны — Шуты Судьбы! Неужели им приглянулся мой меч, который я купил несколько лет назад? Или им понравилась тщеславная надпись, сделанная на лезвии?»

— И что же опоннам надобно от меня? — вслух спросил Паран.

— Только неуклюжую и довольно глупую игрушку, которую ты зовешь своей жизнью, мальчик. Видишь ли, у Властителей есть странная особенность: они обожают соваться в каждую игру. Ну и, конечно же, нам приятно видеть твое замешательство.

Вдали послышался звериный вой.

— Ого! — воскликнул мужчина. — Похоже, нам не удастся поразвлечься. Пойдем-ка отсюда, сестра. А ты, капитан, вскоре пройдешь через ворота.

— Возможно, — добавила женщина.

— Но мы же решили! — поморщился ее брат. — Никаких стычек! Стычки огрубляют чувства. Они неприятны. Я терпеть не могу подобные сцены. И потом, те, кто идет сюда, не привыкли играть по-честному.

— Тогда и мы не будем играть с ними по-честному, — возразила женщина.

Повернувшись в сторону ворот, она крикнула:

— Эй! Властитель Смерти! Мы хотим с тобой поговорить! Отзовись, Клобук!

Повернув отяжелевшую голову, Паран увидел, как от ворот отделилась хромая сгорбленная фигура, одетая в лохмотья. Паран сощурился. Фигура без конца меняла облик, становясь то старухой, то ребенком с обслюнявленным подбородком, то безобразно толстой девицей. Следующим в этой цепи превращений оказался низкорослый трелль, вскоре ставший высохшим тистеандием.

— Эй, остановись на каком-нибудь одном облике! — крикнула ему Шутиха.

Существо вскинуло голову и оскалило желтоватые зубы.

— Вы сами не умеете выбирать, — дребезжащим голосом заявило оно.

— Как ты смел нас обманывать? — рассердился Шут. — Ты вовсе не Клобук.

Под морщинистой кожей хрустнули кости.

— Властитель занят.

— Занят? Мы не прощаем подобных оскорблений, — заявила Шутиха.

Существо каркнуло и остановилось.

— Ах, напугали. И куда же ваши медоточивые голосочки подевались? Вот что еще я вам скажу: моему господину очень не нравится, когда вы мешаете душе надлежащим образом проходить через ворота.

— Не забывай, он пал от руки бога, — сказала Шутиха. — Это значит, мы имели полное право вмешаться.

Существо с ворчанием уставилось на Парана. Пустые глазницы слегка мерцали. Продолжая разглядывать капитана, существо спросило:

— И что же опоннам надобно от моего господина?

— Мне — ничего, — сказал Шут и отвернулся.

— А твоей сестре?

— Смерть должна обождать, когда боги в чем-то не уверены, хотя и глубоко скрывают эту неуверенность. Нельзя обрекать человека на смерть, когда нет полной ясности.

Существо зашлось каркающим смехом.

— Услуга за услугу?

— Разумеется, — ответила Шутиха. — Я найду Клобуку кого-нибудь другого. Такую же преждевременную и, возможно, даже бессмысленную смерть.

Существо помолчало, затем кивнуло, хрустнув шеей. — Но только в тени этого смертного. Согласна?

— Согласна.

— Моя тень! — встрепенулся ничего не понимающий Паран. — Что значат ваши слова?

— Увы, ничего хорошего, — ответило ему существо. — Вместо тебя через ворота Смерти должен пройти другой, близкий тебе человек.

— Нет. Прошу вас, не надо никого обрекать на смерть. Мне суждено умереть, я сам и пойду.

— Помолчи! — огрызнулось существо. — Меня мутит от высокопарных слов.

Жуткий вой раздался снова, теперь уже громче. Гончие приближались.

— Сестра, не будем задерживаться, — сказал Шут. Существо разинуло беззубый рот, но тут же поспешно закрыло его.

— Нет, с меня довольно, — пробормотало существо и побрело назад к воротам.

У самых ворот оно оглянулось и махнуло рукой. Шутиха пристально разглядывала Парана.

— Нам пора, — с заметным беспокойством торопил ее брат.

— Да, — кивнула Шутиха, не сводя глаз с капитана. Паран вздохнул и отвернулся.

— Не оставляйте меня наедине с загадками, — попросил он опоннов.

Ответа не последовало. Повернув голову, он увидел, что они исчезли. Капитан сделал еще одну попытку сесть и вновь потерпел неудачу.

В воздухе отчетливо запахло опасностью.

Кряхтя, Паран вытянул голову и с трудом повернул ее назад. Он увидел двух гончих — крупных, сильных зверей размером с вола. Они сидели, высунув языки, и смотрели на него.

«Так это вы расправились в Итко Кане с целой кавалерийской дивизией? Вот я и увидел вас — проклятых и страшных зверей», — подумал он.

Обе гончие застыли неподвижно, будто почуяли ненависть в его глазах. У Парана заледенело сердце. Только потом он сообразил, что смотрит на псов, по-звериному оскалив зубы.

Между гончими темнела тень, но не плотная, а прозрачная, напоминавшая по своим очертаниям человеческую фигуру.

— Так это ты посланец Лорны? — заговорила тень. — Я думал, она выберет кого-нибудь посмышленее. Правда, должен признаться, умер ты храбро.

— Как видите, нет, — возразил Паран.

— Ты прав, — согласилась тень. — И мне выпало закончить начатое. Время сейчас хлопотное.

Паран вспомнил разговор опоннов со слугой Клобука. «Неуверенность. Если бог чего-то боится…»

— В день твоей смерти, Повелитель Теней, я буду ожидать тебя по другую сторону ворот, — без страха сказал Паран. — Я буду ждать тебя, улыбаясь и предвкушая встречу. Боги тоже могут умирать, правда?

Ворота Смерти скрипнули. Повелитель Теней вздрогнул, его гончие — тоже. Удивляясь своей смелости, Паран продолжил дразнить Властителя («Я же всегда отличался непочтительностью к начальству»).

— Как видишь, Амманас, я застрял на полпути между жизнью и смертью, посему, обещая тебе это, я ничем не рискую.