Роджер Желязны - Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света. Страница 33

— Он лжет! Убей его!

— Я не лгу. — Подними жезл, и ты узнаешь правду.

— Не прикасайся к нему! Это ловушка! Ты погибнешь!

— Неужели я прошел через весь этот лабиринт деяний, чтобы просто убить тебя таким нелепым образом, Вэйким? Кто бы из нас не пал от руки другого, в выигрыше всегда будет один пес. Он знает об этом и потому послал тебя совершить чудовищный поступок. Смотри, как он смеется!

— Потому что я выиграл, Тот! Он сейчас убьет тебя!

Вэйким шагает к Принцу, затем опускает руку и вытаскивает жезл.

Он кричит, и даже Анубис отшатывается назад.

Смехом становится постепенно его крик.

Он поднимает жезл.

— Молчать, собака! Ты попользовался мною! О, как ты мною попользовался! Тысячу лет учил ты меня смерти, чтобы мог я не дрогнув убить своего сына и отца. Но теперь ты видишь перед собою Сета Разрушителя, и дни твои сочтены!

Глаза его сверкают сквозь сеть, покрывающую все тело, а сам он парит над полом. Луч голубого света срывается с жезла, зажатого у него в руке, но Анубис успевает ускользнуть, растворившись с молниеносным жестом и едва слышным воем.

— Мой сын, — говорит Сет и касается плеча Тота.

— Мой сын, — говорит Тот, склоняя голову.

Позади них гаснут языки зеленого света.

Что-то темное кричит среди света, среди ночи — где-то.

Слова

Между нами с тобою — слова,как известки раствор,что сцепляет, разделяя,всех нас воедино.

Их сказать,тень отбросить от них на страницу (это — переплетение общих страстей,узнаванье друг в друге себя,неотличности нашей под кожей)— возвести из возможности чистойсобор, чтобы стилосом шпиляметил он бесконечность.

Когда завтра придет, оно будет сегодня,и ежели не капля,значит, вечностьблеснет порой на кончике пера,когда чернила наших голосоввокруг теснятся ночью неизбывнойи метит лишь раствор границы наших клеток.

— Что это за бред? — спрашивает Князь Юскиф Рыжий, который во главе двадцати своих воинов направляется опустошать приграничные земли своего соседа, Дилвита из Лильяменти.

Его спутники нагибаются пониже, чтобы разобрать в тумане выбитые на валуне слова.

— Княже, я слышал о подобных штуках, — замечает его помощник. — Это дело рук поэта Брамина, он чаще всего именно так и публикуется: бросает свои стихи на ближайший мир, и там они отпечатываются на самом твердом оказавшемся под рукой материале. Он похваляется, что писывал притчи, оды и поэмы на камнях, листьях, даже, как это, на лоне вод.

— Вон оно что! Ну ладно, а какой в этом смысл-то? Может, это доброе предзнаменование?

— Да нет в нем никакого смысла, Князь, ведь все знают, что безумен Врамин, как голинд в пору течки.

— Ну ладно, раз он писал на этом камне, пописаем на него и мы.

— Ха-ха!

Тень и вещество

— Отец? — говорит тень черной лошади на стене замка.

— Да, Тифон.

— Отец!

И раздается звук, от которого могут лопнуть барабанные перепонки.

— Анубис сказал, что ты погиб!

— Он солгал. Озирис, должно быть, поднял Молот со словами, что спасает вселенную, поскольку я терплю поражение?

— Да, так оно и было, — говорит Принц.

— Но я не терпел поражение, я одерживал победу. И уничтожить он хотел меня, а не Безымянное.

— Как ты выжил?

— Чистый рефлекс. В тот самый миг, когда обрушился удар, я нырнул в фугу. Часть удара все-таки настигла меня, и Анубис, наткнувшись на мое бесчувственное тело, умыкнул меня в свой дом. Амуницию мою он разбросал по всем Срединным Мирам и принялся тренировать меня как свое оружие.

— Убить Тота?

— Такое задание он мне дал.

— Тогда он мертв! — восклицает Тифон и, охваченный пламенем, встает на дыбы.

— Уймись, братец, — говорит Принц. — Он же не преуспел, а нам от него еще может быть польза…

Но уже поблекла тень черной лошади, и Принц опускает голову.

Он смотрит на Сета.

— Может, догоним и остановим его?

— Зачем? И так Анубис прожил на тысячу лет дольше, чем следовало. Пусть теперь сам побережется. — И к тому же, как? Даже нам не остановить Тифона, когда нисходит на него безумие.

— Да, правда, — говорит Принц и, повернувшись, обращается к Врамину: — Если ты хочешь еще послужить мне, мой прежний Ангел Седьмого Поста, ступай в Дом Мертвых. Там скоро потребуется кто-нибудь сведущий в управлении его аппаратурой.

— Тифон же был Повелителем Дома Огня, — говорит Врамин.

— Да, но боюсь, он не задержится, отмстив, в Доме Мертвых. Насколько я знаю своего брата, он отправится на поиски хозяина Молота. Озирису не позавидуешь.

 — Тогда я отправляюсь в Дом Мертвых. Не хочешь ли последовать за мной, Мадрак?

— Если у Принца нет на меня других планов.

— Нет, никаких. Ты свободен.

— Господин, — говорит Врамин, — очень мило с твоей стороны вновь довериться мне, зная, какую роль играл я в Войнах Постов...

— Те дни минули, и мы уже не те — разве не так?

— Надеюсь и — спасибо.

Принц складывает руки на груди и склоняет голову. Врамин и Мадрак исчезают.

— Как, — говорит Стальной Генерал, — могу я помочь тебе?

— Мы вновь отправляемся на битву с Безымянным, — говорит Принц Который Был Тысячью. — Не хочешь ли ты быть у нас в резерве?

— Охотно. Позволь мне позвать Бронзу.

— Давай.

Ветры Марачека крутят пыль. Мерцает, прокладывая себе путь в новый день, солнце.

Хозяин Дома Мертвых

Врамин стоит в Тронном Зале Дома Мертвых, подняв свою трость. Длинные полосы энергий и свечения срываются с нее, как бенгальские огни с рождественской елки. Они устремляются во все проходы, как видимые, так и невидимые, сходящиеся здесь воедино.

Рядом с ним Мадрак переминается с нош на ногу, глазеет по сторонам.

Сверкают очи Врамина, и пляшут в них огоньки.

— Ничего. Ничего живого. Нигде, — говорит он.

— Значит, Тифон добрался до него, — говорит Мадрак.

— Значит, нет здесь и Тифона.

— Значит, убил он его и удалился. Наверняка ищет теперь Озириса.

— Не знаю...

— А что же еще может быть?

— Не знаю. Но теперь я здесь хозяин — по поручению Принца. Я должен отыскать средоточия силы и научиться ими управлять.

— Но ведь ты когда-то обманул доверие Принца...

— Да, это так — и он простил меня.