Рамиль Юсупов - Тайный Город – твой город (сборник) Страница 33

Огнетушитель висел у самой двери и, на удивление, оказался не таким уж тяжелым. Прижав к сердцу спасительный агрегат, я бросилась на борьбу с пламенем. В общем, к началу подвига я приступила вполне достойно. Подвели мамины туфли, тоже надетые по случаю и великоватые мне на полразмера. Не глядя под ноги в столь славный свой жизненный час, я зацепилась каблуком о порожек, и таким образом туфелька осталась в офисе, а я и огнетушитель полетели на лестничную клетку – прямо под ноги мужчине моей мечты. Кажется, я успела увидеть свое отражение в носках его начищенных до зеркального блеска ботинок, а затем пространство окутала белая мгла.

Огнетушитель в отличие от многих приборов в нашей фирме оказался полне исправным, и упали мы с ним именно под тем углом, под которым требовалось. Пребольно ударив меня по коленке, он завертелся ярким волчком, порвал мне колготки на левой ноге и с шипением и грохотом поскакал вниз по ступенькам. В считаные секунды наш унылый подъезд преобразился в иллюстрацию к сказке про Снежную Королеву.

– С вами все в порядке? – услышала я невозмутимый голос. Именно такими глубокими, чуть хрипловатыми голосами говорят роковые мужчины из старого английского кино, слушаешь – и в жар бросает.

Открыв один глаз, я увидела поданную мне руку. Как и пристало истинной леди, сначала я кое-как поднялась, отплевалась от пены и только после этого робко поблагодарила своего спасителя. Мне было приятно думать, что этот черноволосый красавец спас меня от… Ну, от чего-нибудь. Короче говоря – мужчина-совершенство!

Бедой повеяло с неожиданной стороны – о пожаре в «Туристе и Козе» Фалиру и Ринаду сообщил один из умельцев, «ломавших» ограничительные арканы Башни, очередной подозрительный дружок Урбека Кумара. Он же, собственно, и присоветовал в самом начале этой авантюры вплести в уже имеющиеся заклинания пожарный самоуничтожитель. И хотя уничтожить архивы нельзя – еще один привет от навов, – есть вероятность, что за пределами архивного хранилища трюк сработает. А уж организовать пожар – дело нехитрое. В конце концов, если удалось обойти мудреные навские запреты, вынести документы из Башни, то почему бы не пойти еще дальше? У рискового Фалира тут же возникли и вовсе развязные мысли. Например, нарочно засыпать в ненавистные ящички, где хранится их погибель, по фунту чистого пороха и – ух! Чтоб до самой луны долетели, прочь от въедливых глаз комиссарского помощника. Но, конечно, ничего такого делать не стали, помнили народную мудрость – играла, мол, мышка на понижение акций кошки. Авось и так обойдется. Но вот на случай раскрытия навами страшной антиналоговой интриги не лишним будет перестраховаться. Таким образом пожарный самоуничтожитель дополнили простеньким артефактом – собственно, провоцирующим пожар. Активировался он маячком, который замкнули на определенный уровень и источник магической энергии. Короче говоря, на появление нава обыкновенного.

В общем, все шасы предусмотрели и вообще постарались на славу. И пожар-таки случился. Только архив не сгорел. Больше десяти часов прошло с тех пор, как не сгорел, а из Цитадели ни слова, ни полслова.

Драгоценный коньяк, за который ценитель не пожалел бы и двух процентов нефтяных акций, пился этим солнечным утром в кабинете Фалира Кумара как столовая вода – стаканами и залпом.

Хозяин кабинета кружил у стола для совещаний, пиная стулья и срывая с горла тугой узел галстука. Когда галстук развязался, Фалир отчаянным жестом забросил его на люстру и провозгласил, что это – петля, в которую он полезет с минуты на минуту.

– Мы – шасы… – напомнил Ринад Турчи из квадратного сафьянового кресла. – Мы против всякого насилия и не можем ни повеситься, ни пустить пулю в лоб, ни даже устроить ритуальное сожжение в «Кольце саламандры». А жаль. – Он скреб ногтями подлокотники, а в остальном казался спокойным.

Ждать не было никаких сил. Шасы дошли до того предела нервного напряжения, что обрадовались бы любой развязке, вплоть до исключения из Гильдии. Скорее бы только закончилась эта пытка неизвестностью. От тоски они уже дважды пытались драться – то есть трясли друг друга за воротники красивых пиджаков и брызгали слюной в попытке найти виноватых. Потом определяли первопричиной своих несчастий навов, мирились и откупоривали следующую бутылку.

Позвонил Биджар Хамзи – обыденным тоном сообщил, что очередное заседание Гильдии назначено на три часа.

– Он ничего не знает, – Фалир тяжело опустился на стул.

Имелось в виду, что Биджар, а с ним и прочие управляющие Гильдии не в курсе, что «тайник» погорел, а его содержимое оказалось в руках неумолимых сюзеренов. Про фокусы с ограничителями совету директоров, конечно, было прекрасно известно. Но отвечать по полной программе все равно предстояло, так сказать, авторам идеи. И перед навами, и перед Торговой Гильдией, чье высокое доверие они не оправдали.

– Не понимаю. Нас уже раз сто должны были предать публичному позору и гнать, гнать из этого кабинета поганой метлой.

– О, это была бы прекрасная участь… – Ринад раскачивался в своем кресле, как кобра. – Нет, Ортега явится за нами лично, увезет в подвалы Цитадели и будет там пытать. Мы примем мученическую смерть.

Кумар заломил руки и вновь схватился за бутылку – коньяк расплескивался по столу, а горлышко бутылки звонко билось о хрустальные стенки бокалов.

Дверь бесшумно распахнулась, у шасов кровь отлила от лица.

В дверях стоял маленький седенький старичок в неброском сером костюме и старомодном шейном платке. С платка посверкивало бело-голубым бриллиантом весом в шесть карат. По мятежные души похитителей архива явился самый богатый и могущественный шас Тайного Города, К.К. Томба.

Ринад с Фалиром переглянулись: он прибыл один, без Ортеги. Это хорошо. Или плохо?

– Что-нибудь выпьете? – услужливо предложил Кумар, стараясь не смотреть в сторону кадки с огромным фикусом, за которой уже стояла батарея пустых бутылок.

– В мои годы лучше не злоупотреблять. – Магнат добродушно захихикал и устроился в кресле у окошка.

День выдался погожий, и К.К. сейчас производил впечатление тишайшего дедушки, который больше всего на свете любит молоко с бисквитами да погреться на солнышке. На самом деле к бисквитам магнат предпочитал портвейн (непременно начала позапрошлого столетия, тогда его еще умели делать), а явился он сюда за тем, чтобы жестоко наказать своих же сородичей.

– Однако, друзья мои, у вас кризис, – проскрипел магнат, приветливо улыбаясь, – похлеще мирового финансового.

– Но вы ведь тоже когда-то начинали, как мы!

– Да, вспомните! Вы тоже были молоды, кутили, рисковали, недоплачивали налоги!