Ольга Табоякова - Хозяка Страница 32

Сеньлор вздрогнул.

— Это мой сводный брат, — я пересмотрела версию с бабушкой.

— Да? — сеньлор попробовал на ощупь определить моего сводного брата.

— Ай! — айкнул тот. — Не за подбородок же.

— Он слегка разозлил одного товарища, вот и пребывает в состоянии перманентной невидимости. Это временно. Он хороший человек, стихи пишет, вдохновения ищет.

— Рад слышать, сеньлоритта Чех, — сеньлор Ичетта задумался о чем-то важном. — И его ждем на балу.

— Конечно, — я вжала педаль в пол.

По заверениям моего нового знакомого до моего поместья, которое называлось «Адивинанца», в переводе на нормальный это значило «Загадка», были сутки пути. Я все это рассказывала Гене.

— Стой! — заорал он. — Мы что есть будем?

Пришлось развернуть машину и запастись продуктами и прочими вещами, которые всемудрый Гена счел нужными для столь «длительного» путешествия.

— Итак, мы часа три едем до развилки. Дорога хорошая, но сеньлор велел не гнать. Здесь лихачей много. Гена, ты меня слышишь?

Вообще то страшно трудно определить его реакцию, ведь человек невидим.

— Слышу, ты не ори, а то я оглохну, — отозвался он. Гена вытащил какую-то мясную булку и принялся ее есть. Я то ожидала, что увижу, как в фильме весь процесс пищеварения, но нет. Булка болталась в воздухе и постепенно уменьшалась. — Так что будет дальше? — оборвал Гена мои экспериментальные наблюдения.

— Ага, тьфу, — я вспомнила, что это страшное ругательство. — В смысле, — это я уже подцепила от сеньлора Ичетта. — Так, мы доезжаем до развилки, нам на право. Там часов шесть до гор. Потом минуем эту цепь, дорога там серпантин. Надо ехать осторожно и при свете. Потом вниз в долину. Там к переправе через реку. Мы проедем через владения сеньлора Вальтимора. Все ясно?

— Куда уж яснее, — заворчал Гена и принялся истреблять вторую булку.

— Ты Мурку покорми, — я завелась, наверное, с нервов.

— Она и так лопнет, — Гена схватил довольно дрыхнувшую Мурку и сунул мне под нос. Машина вильнула.

— Если не хочешь разбиться или стать инвалидом к своей невидимости, то не делай так больше, — мне удалось это сказать относительно спокойно.

— Я же ее покормил печенкой, пока ты торговалась за свои сапоги, — рыкнул Гена.

Я вновь вдавила педаль в пол и пожалела, что нет радио. Гена расспросил, что я имею в виду и три часа пел песни. Голос у него был приятный. Его репертуар состоял из гимнов, боевых маршей и прославительских песен. Так мы и добрались до развилки.

Там была пробка. Две машины столкнулись друг с другом. Гена все еще голосил, пока я не прикрикнула на его.

— Чего? — дверца открылась, Гена вышел наружу.

Одна машина была в лепешку, вторая относительно в рабочем виде.

Разбитая машинка была четырехместная, как моя. Водитель кучерявый парень лет двадцати пяти жалобно стонал. У него была сломана нога. Девушка была без сознания и вся в крови. Мне показалось, что она мертва.

Пассажир и водитель второй машины не пострадали.

Чуть позже я заметила ребенка — мальчика лет десяти. Он сидел у тела женщины и держал ее за руку. Видимо он тоже ехал в разбитой машине.

Рядом стояли три машины. Неизвестные мне люди суетились, пытались помочь пострадавшему мужчине и женщине. На ребенка никто не обращал внимания.

— Не так, — послышалось четкое и возмущенное от Гены.

— Что? — подпрыгнул тип со всклокоченными волосами и огромным носом.

— Я говорю, что надо вот так!

Тип отскочил или его отодвинул Гена. Мне пришлось вмешаться с пояснениями про несчастного невидимого брата.

— Я знаю, — заявил Гена. Мы все наблюдали, как ловко срезается одежда, затем, как приматывается им к ноге доска. Затем Гена перевернул пострадавшего и принялся ощупывать позвоночник. — Нормально, но в шоке. Его в машину.

— Ко мне, — поспешно сказала женщина лет пятидесяти в кожаных штанах и шлеме.

Гена перенес мужчину в машину.

— Девушка не поместится, — заявил он авторитетно.

— Она! Она! — все как-то опомнились с того момента, как Гена взял командование на себя.

Люди засуетились, но это продлилось пару минут. Девушка была плоха, я, как и остальные не знали, как ей помочь, вот Гена знал.

— Чех! — завопил он так, что у меня заложило уши. — Тащи корзюку!

— Чего? — я застопорилась. — Что за корзюка такая?

— Это рифма! Корзину, что б тебя, — закричал Гена.

Я приволокла корзину, вещи из которой полетели в разные стороны.

— Оно! — Гена открыл бутылку (а я и не знала, что мы ее купили), и стал вливать в рот девушки. Выходило плохо, но он старался. Тот самый мужчина, который старался помочь пострадавшему, стал помогать Гене.

— Машину! — возвестила женщина. — Машину! Кто ее повезет?

Вперед вышел бородатый тип. Он так страдальчески смотрел на нас, что я поежилась.

— Я, — предложил он свои услуги. — Это… Машина новая, скоростная, я могу.

Гена с помощью мужчины перенес девушку, положил на заднее сидение.

— Ее надо поддерживать, — предупредил он. Помогавший Гене мужчина забрался в машину. — Вот сертид, — Гена отдал ему бутылочку.

Машина сорвалась с места.

Я наклонилась к ребенку. Мальчишка с васильковыми глазами, подрастет разобьет достаточно много сердец.

— Это твои родственники? С ними все будет хорошо, — я опять давала надежду. Когда же отучусь от этого пустого занятия? — Тебя как зовут?

— Мильн, — тихо сказал мальчишка.

— Мильн, а… — здесь он меня обнял и заплакал. Что мне делать? Его родственников увезли, а с ним то что делать? Куда его? Сейчас спрошу у людей. Я подняла голову. На месте происшествия нас осталось трое: я, Гена и маленькая седенькая стар. женщина. — Скажите, а как с Мильном то быть?

— Это вы меня спрашиваете? — возмутилась женщина. — Я не знаю, — тут же поправилась она. — Простите. Это Мильн?

Понятно, она его не знает.

— А тех, которых увезли, вы знаете? — что-то надо мной стали сгущаться тучи.

— Девушка, похожа на кого-то знакомого, — порадовала меня стар…женщина. — Я сеньлора Кыль, — представилась она.

Я хоть и была не в себе, но вспомнила, что это моя соседка. Представившись, я еще раз спросила, что делать. К этому моменту Мильн был у меня на руках. Никогда не любила детей, не знаю, как с ними обращаться.

Сеньлора Кыль покачала своей седой головой и заявила:

— Дорогая сеньлоритта Чех, вы бы могли придумать что-нибудь сами, а я считаю, что надо вызвать души.

— Какие души? — встрял Гена.

Мне разговор разонравился. Если эта старая карга начнет так говорить, что пострадавшие умерли, у ребенка может быть истерика.