Мария Галина - Хомячки в Эгладоре Страница 32

— Холодильник. Так во что ты опять вляпался, а, Борька?

— Это не я, — отмахнулся Боромир, — это они. Им надо пересидеть где-то до утра, понимаешь, такое дело…

— Бывает, — сочувственно кивнул Кракен, — ладно, я пошел. Туалет, кстати, тоже там.

— А в холодильнике что?

— Трупы, понятное дело. А ты что подумала?

— Я так и подумала, — говорит Генка.

— А я вот совсем мертвых не боюсь, — заявляет Арагорн, — то есть мертвых мертвых.

— Живые мертвые это, конечно, другое дело, -соглашается Генка. — Они так и шастают.

— Тут ирония неуместна, — возражает Боромир, — поскольку зарегистрирован по крайней мере один такой случай. Про Черного хоббита слышали? Полевку на Клязьме отыгрывали, надо было переправляться, они стали деревья рубить, ну, не рассчитали — дерево упало не туда и придавило девочку-хоббита. Насмерть. Так что эти уроды сделали? Они подумали — раз уж все собрались, готовились столько, приехали, отыграем, а она пускай тут полежит. Вернемся, заберем. Не убежит ведь. В общем, оставили ее, переправились на тот берег и пошли играть. А вечером возвращаются — нет ее.

— Унесли?

— Сама ушла. Так и ходит с тех пор. — Где?

— Да везде, где полевки играют. Нравится ей.

— А я другое про Черного хоббита слышал, — говорит Арагорн, блестя очками, — был один такой, все мечтал на ролевку попасть. Взяли наконец его. Но он просил эльфом его сделать, а его в хобби-ты определили. Он пошел и повесился. Они приходят, а он висит… Они тогда…

— Что-то много у вас Черных хоббитов, — замечает Генка.

— Да ладно вам, — дружелюбно говорит Кракен, — попейте лучше чаю.

— А печенья нет?

— Ты что, Генка, совсем?

— А что я могу сделать? Я есть хочу… Что у тебя тут со светом?

— Да накал падает… Морозилка включилась. — Ч-ш-ш…

— Что там?

— Где?

— За стеной. Слышишь?

— А, не обращайте внимания. Они всегда так. — Как?

— Ну, ходят, как ближе к ночи…

— А-в-ва-ва, — говорит Арагорн.

— Да ладно, что они вам сделают?

Дверь скрипит. Из темноты появляется ярко накрашенная девица в короткой юбке и лодочках на высоких каблуках. Рот у нее ярко красный и кажется окровавленным.

— Ребята, выпить не хотите? — приветливо говорит она, — я тут коньяк заныкала.

Дюша мотает головой. Девица исчезает во мраке.

— Девочки из «Националя», — поясняет Кракен, — заходят сюда. — Пописать там, умыться, краску подновить… А вы что подумали?

— Да, — зловеще говорит Генка, — это тебе не Галадриэль.

Боромир— то, думает Дюша, оказывается, в дурке сидел. Я так и знал. Они же все тут сумасшедшие. Может, нет никаких эльфов, просто куча сумасшедших… Владычица, правда… черт, в голове все путается. Боже мой, я ж ничего не хотел. Я только хотел поиграть. Хотел, чтобы все было, как по-настоящему. То есть чтобы правильно все было -чтобы цель какая-то. И смысл. И где я в результате? В морге! Чертов Тугрик, увижу, убью. Так паскудно подставить…

— Борис, а вы не знаете, кто такой мастер этот их?

— Какой мастер?

— Ну, в хоббиты нас посвящал! Руки накладывал, все такое. Сам в маске, лица не видно.

— А, — буднично отозвался Боромир, — скорее всего, Саурон.

— Как? Сам?

— Ну! Это же его игра.

— Какая же это игра?

— Да такая же. Только с другими ставками.

— Я не… Геночка, ты куда? В туалет?

— В туалет, в туалет. Сиди, Дюша…

— Я не хочу больше играть, Боромир. Мне не нравится.

— Кто ж тебя спрашивает, — печально говорит Боромир, — так оно обычно и бывает. Сначала добровольно, потом деваться некуда.

— Вы знаете, мне и эльфы не нравятся, — шепотом говорит Дюша, — нет, конечно, Галадриэль, она… но они и правда жестокие какие-то… И нас презирают. И я еще должен их спасать?

— Именно поэтому, — поясняет Боромир, — они тебя и презирают. А что им еще остается? Ведь ты пойми — сколько они живут и сколько ты! Ты муху жалеешь? А вдруг она возьмет и пойдет тебя спасать — ни с того, ни с сего? Обидно, да? Кстати, если честно — не спят их женщины с нашими мужиками. Это все выдумки.

— Я и не думал…

— Думал. Я и сам думал. Как погляжу на их баб, так и думаю. Только пустой это номер. У них какие-то свои заморочки сексуальные, извращения там разные, но мы с ними и рядом не лежали. Ладно, давай баиньки. Там у Кракена спальники есть в подсобке.

— Сейчас… Геночка, ты там еще долго? Молчание.

— Геночка!

— Дюша, отстань, я сейчас выхожу.

Голос у Генки какой-то приглушенный… тем более вода шумит.

— Геночка, мне тоже надо.

Генка выходит, застегивая штаны. Глаза у нее красные. Или показалось?

Дюша оглядывается. Грязный умывальник, треснувшее зеркало, унитаз с выщербленным сиденьем. На кафельном полу валяется пустой тюбик из-под депиллятора…

Дюша осторожно попробовал пошевелить рукой. Затекла, что ли? Он ее совсем не чувствовал. Вообще было как-то погано — во рту сухо и сладко, голова гудит. Или это не голова?

Я сплю в морге, напомнил он сам себе. Это холодильник шумит. Ничего себе — аж пол гудит и трясется.

И бензином воняет.

Я точно помню — ворочался, ворочался, пока не уснул. Жестко было, а еще одновременно холодно и душно. И воняло не бензином, а формалином. Сладковатый такой запах. Примерно как у меня сейчас во рту. Но я все равно заснул. Галадриэль мне приснилась, что она по секрету рассказала мне, что никакой она не эльф, а пришелец. Что они себя выдают за эльфов, потому что люди эльфов любят. А пришельцев уже не любят, боятся, национальная паранойя, ксенофобия, типа того. Вот они и устроили свою базу на ВДНХ, что они как бы эльфы. А что, логично… То есть тогда мне показалось логично. У них в павильоне «Космос» спускаемый модуль спрятан. До чего рука затекла. И ноги тоже…

По лицу проползла полоска света. Пол, на котором он лежал, по-прежнему трясся, в щель на потолке просочился еще один луч, уколол глаза и пополз дальше.

Да я же еду куда-то.

Это они меня взяли, подумал Дюша. Взяли, потому что я догадался, что никакие они не эльфы.

Нет, чушь, откуда они узнали, это же мне приснилось…

А они умеют читать сны!

Нет, это что-то не то. Это оттого, что голова трещит. Вот я и не могу сосредоточиться.

Как это получилось, я же совершенно ничего не помню. Помню, как заснул. Как проснулся. Всё.

Он осторожно повернул занемевшую шею и тут же уперся взглядом в вытаращенные глаза Арагорна. Очки у Арагорна куда-то делись, Арагорн хлопал слипшимися ресницами, рот его кривился от ужаса. Увидев, что на него смотрят, Арагорн начал отчаянно разевать рот, как вытащенная из воды рыба. Он точно что-то говорил, но Дюша его не слышал — в ушах звенело. Потом, опять же, мотор.