Во имя грядущего - Светлана Подклетнова Страница 32

ради наживы, была сомнительна. К тому же, внимания рыжих колдунов монахи удостоились лишь после того, как сами проявили к ним интерес. Получается, либо бородачи не хотели, чтобы кто-то знал о том, что они здесь прошли, или вообще об их существовании, либо, что хуже, им известно о миссии встреченных ими по дороге людей, и они во что бы то ни стало хотят остановить жрецов, не дать им возможности осуществить предначертанное. Безымянные, замерев, стояли в боевой стойке, неотрывно следя за рыжей четвёркой и ежесекундно ожидая нападения. Однако, те больше не проявляли агрессивности, а просто стояли, в изумлении вперившись взглядами в монахов. Видимо, нечасто они встречали людей, способных противостоять их чарам. На лицах бородачей мелькали невысказанные вопросы, они даже не старались скрывать своих чувств. Изумление сменилось ужасом. Не страхом, нет. Именно ужасом. Как будто то, что случилось сегодня на лесной поляне, было преддверием страшных событий, в которые были вовлечены встреченные безымянными четверо людей. Воины-хранители не смогли припомнить никого, похожего на четвёрку рыжих бородачей, но факт, что эти люди говорили на их языке, наводил на мысль о том, что они каким-то образом имели доступ в Долину Хранителей.

Ни на секунду не давая себе расслабиться, безымянные внимательно следили за действиями встреченной ими четвёрки. Монахов не могла обмануть деланная безучастность. Не зная ни силы, ни возможностей чужаков, безымянные ощущали внутреннюю тревогу. Тревожило ещё и то, что те были абсолютно несхожи ни с одной из форм жизни, о которой было известно безымянным. Внешне похожие на людей, они имели силу не подпустить к себе души сильнейших из когда-либо живших в Долине Хранителей. Они были скрыты, незримы. Ужас, на несколько минут застывший на лицах бородачей, медленно сменился восхищением и даже почитанием.

– Хранители! – благоговейным шёпотом произнёс тот из них, что шёл в процессии третьим.

– Предначертанное, да сбудется! – в тон ему прошептал четвёртый.

Все четверо медленно склонили головы, опустившись на правое колено, выражая то ли приветствие, то ли покорность монахам, способным противостоять волшебству, заключённому в рыжеволосых людях с глазами цвета изумрудов. Затем четвёрка поднялась, взяла свои статуи и пошла прочь, оставив в ещё большем недоумении безымянных. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что золотые изваяния совсем недавно были людьми, а те высокие похожие друг на друга люди в одинаковых одеяниях несли свою недавно приобретённую драгоценность в неведомые кладовые. Непонятно было, зачем им это, и что означало странное поведение четверых встреченных на поляне людей. И вообще, кто они такие?

Решив, что разрешать странности этого мира не входит в их обязанность в настоящем путешествии, братья-хранители завершили седлать и навьючивать коней и отправились в дальнейший путь. И всё же некоторое время каждый из них строил догадки о том, кем же являются незнакомцы, которые сначала чуть было не заколдовали их, обратив в драгоценные камни, а затем, когда поняли, что у них ничего не выйдет, спокойно направились восвояси, предварительно произнеся странные слова, похожие, скорее, на строки какого-то пророчества, чем на нормальную человеческую речь.

Если в самом начале пути по Внешним Королевствам кроме самих воинов-хранителей лошади ничего не несли, то сейчас на их крупы были привязаны довольно внушительные сумки, которые в местах стоянок пополнялись различными съедобными кореньями, ягодами, фруктами и травами тем из хранителей, который бодрствовал, будучи в этот момент в дозоре. Монахи не были уверены не только в том, смогут ли они пополнить запасы на обратном пути, но и даже в том, будут ли они ещё в то время вдвоём, или один из них погибнет до того, как сможет достигнуть цели их путешествия.

Дорога была широкой и ровной, по обеим её сторонам находился густой лиственный лес, создающий прохладную тень в это знойное лето. Днями почти всё время светило солнце, лишь небольшие полупрозрачные облака изредка появлялись на небосводе, но и они не приносили ни частички прохлады изнурённым жарой путникам. Лишь ночью, когда яркое солнце оставляло небесный свод, на землю ненадолго спускалась долгожданный холодок. И тогда отдых поистине становился отдыхом для тех, кто весь день проводил под палящим дневным светилом. Каждую ночь монахи рассматривали знакомые созвездия на безоблачном небе, страшась увидеть новый знак, повествующий о близкой кончине второго из них. Но знака не появлялось. Безымянные старались ехать по тенистой стороне дороги, чтобы усталость меньше смаривала их и животных, нёсших на своих спинах монахов с поклажей. На протяжении всего пути братья-монахи ни разу не видели ни одного дикого зверя. Видимо, здесь – вдоль дороги – была широко распространена охота, и звери просто боялись людей. Но даже следа охотников на своём пути безымянные до сей поры не встречали. Птиц здесь тоже было меньше, чем в Долине Хранителей. Единственное, что нарушало тишину лиственного леса – стрекотание кузнечиков, жужжание ночных комаров да редко доносящиеся откуда-то издали голоса его пернатых обитателей.

Можно было только порадоваться тому, в каком состоянии здесь содержались дороги. Очевидно, при дворе правителя этих земель существовала какая-то служба, ответственная за то, чтобы основные пути сообщения между поселениями в государстве были аккуратно расчищены и не зарастали бурьяном. По краям дороги кустарник был недавно пострижен, и лишь позади него начинался беспорядочный густой лиственный лес. Причём с дороги нельзя было увидеть не только ни одного больного дерева, но и ни одного опавшего с дерева листа. Скорее всего, больная растительность и мусор удалялись, корни выкорчёвывались, а земля разравнивалась и в скором времени зарастала новой зелёной травой. Странным было также и то, что на протяжении всего пути безымянные не встретили ни одного работника, который бы занимался очисткой дорог или обработкой рассаженных вдоль них деревьев и кустарников. Но ведь кто-то же должен был этим заниматься! Дороги-то были в безупречном состоянии. Из-под копыт коней вылетала земля, и повозки должны бы были оставлять характерную колею. Но дорога была абсолютно ровной, словно по ней никто не проезжал и не проходил.

Ветви деревьев нависали с обеих сторон над путниками, давая необходимую им тень хотя бы с одной стороны дороги и не позволяя перегреться на обжигающем кожу солнце. В основном к дороге примыкали ольха, ива и липа, реже можно было увидеть клёны и тополя. Причём тополиный пух то ли сжигался, то ли подметался с дороги неведомыми уборщиками. Он ещё присутствовал на деревьях, но земля была чиста, а отсутствие какого бы то ни было ветерка не позволяло пуху летать по воздуху, забиваясь проезжающим в нос и глаза. Деревья стояли, словно покрытые