Джек Йовил - Серебряные ноготки Страница 31

Андреас лежал лицом вверх. На его губах пузырилась алая пена, а взор быстро тускнел. Йоганн опустился на колени и приподнял голову чудовища, обхватив ее ладонями.

- Андреас, - позвал он, пытаясь докричаться до парнишки из конюшни, которого поглотил темный рыцарь. - Андреас, что стало с Вольфом?

Мутант собрал слюну, но у него не хватило сил плюнуть, и кровавая струйка потекла изо рта по щеке. В двух живых глазах Йоганн разглядел что-то человеческое. Он вытащил стеклянные шары из глазниц и отбросил их в сторону.

- Андреас, когда-то мы были друзьями. Это не твоя вина. Вольф. Где Вольф? Он жив? Куда Сикатрис ведет его?

Умирающий воин криво усмехнулся.

- На север,- с натугой прошептал он. Сломанные кости терзали его внутренности, когда он говорил. - К Пустошам, на Битву. Уже близко. Битва.

- Какая битва? Андреас, это важно! Какая битва?

Чуть слышный смех сорвался с губ чудовища.

- Барон,- сказал Андреас,- мы никогда не были друзьями.

Помощник конюха умер.

Вукотич был ранен. Жабочеловек выронил кинжал в самом начале поединка, а его колючие лапы не представляли серьезной угрозы. Но слизь, появлявшаяся на месте ран, была ядовитой. Зеленое вещество разъедало ткань, оставляло белые пятна на коже и всасывалось в плоть. Вукотич с ног до головы забрызгался этой гадостью. Когда над опушкой забрезжил утренний свет, Йоганн заметил множество дырочек на штанах Вукотича и понял, что его наставник с трудом держится на ногах. Старый воин пошатнулся и упал.

- Оставь меня, - пробормотал Вукотич сквозь стиснутые зубы.- Я буду задерживать тебя.

Именно этому учили Йоганна, но он никогда не был образцовым учеником. Зачерпнув горсть снега, юноша принялся растирать раны Вукотича и не останавливался до тех пор, пока яд не вышел. Он не знал, как глубоко впиталась отрава, равно как понятия не имел о свойствах жабьей крови. Но будь опасность смертельной, Вукотич не стал бы этого скрывать, чтобы заставить своего ученика уйти. Разорвав запасную рубашку на лоскуты, Йоганн замотал белесые пятна там, где это было возможно. Вукотич молчал и только иногда морщился. Молодой человек тоже не спрашивал своего наставника, больно ли ему.

Из веток и кожаных ремней, вырезанных из одежды врагов, Йоганн смастерил волокуши и прикрепил их к упряжи Несостоявшегося Царя. Сооружение было примитивным, однако, когда Йоганн набросил на него меха, получилось довольно сносно. Вукотич безропотно забрался на волокуши, и юноша закутал его потеплее. Старый солдат лежал спокойно, сжимая меч, как ребенок сжимает любимую игрушку. Местами его лицо все еще было испачкано зеленым.

- Поедем на север, - сказал Йоганн. - К ночи мы выберемся из леса. До начала степей должны быть поселения.

Он был прав, но это вовсе не означало, что они найдут там доброжелательный прием, целителя и теплую постель. Не зря говорили: «В лесу нет закона, в степи нет богов». Они находились на территории Кислева, однако власть царя не достигала этих мест. За степью простирались Пустоши, где всем заправлял варп-камень, изменяя разум и тела людей, развращая их души и сея зло. Там была духовная родина Сикатриса, и удивляло лишь то, что след не привел их туда раньше.

Они двигались медленно, поэтому ожидания Йоганна не оправдались. Им не удалось выйти из леса до темноты. Временами Вукотич погружался в дремоту и стонал от боли, чего никогда не позволял себе, пока бодрствовал. Несостоявшийся Царь брел вперед как машина, но Йоганн знал, что конь не доживет до новой луны. Если они хотят догнать Сикатриса, в степи им потребуются свежие лошади, а Вукотичу нужен лекарь.

Ночевка прошла спокойно. На следующий день лес начал редеть и сумрак рассеялся. На безжизненном небе иногда даже появлялись проблески солнца. Йоганн увидел следы и нашел место, где Сикатрис разбил лагерь. Истерзанный труп, подвешенный за ноги на дереве, служил отличным опознавательным знаком. Все свидетельствовало о том, что они шли в правильном направлении. Под мертвым телом кто-то накорябал на снегу свежей кровью: «Поворачивайте назад». Йоганн плюнул на послание.

Прошло некоторое время, прежде чем Йоганн осознал, в какое странное место они попали. Не слышались крики птиц, и он давно уже не видел ни одного зверя. Сначала молодой человек испытал облегчение, поскольку не нужно было опасаться медведей и волков - на его спине красовались три шрама в память о старом приключении. Ему не сразу бросилось в глаза зловещее отсутствие жизни.

Наконец лес остался позади. Йоганн миновал труднопроходимый участок, где мертвые стволы стояли, привалившись друг к другу, или гнили, лежа на земле. За буреломом открывалась степь. Контраст был разительным, как день и ночь. Оглянувшись, Йоганн увидел стену деревьев, которая простиралась в обе стороны до горизонта. Лес был таким густым, что напоминал оборонительные укрепления замка. Складывалось впечатление, что ни одно дерево не падает наружу, отделяясь от общей массы.

Если лес был мертвым, то степь казалась еще мертвее. Кое-где виднелись тощие пучки травы, перемежавшиеся с пятнами голой промерзшей земли. Снежный покров был тонким, но снег лежал тут и там. Через сотню лет здесь будет пустыня.

Вдалеке вился серый дымок, поднимавшийся в пустое небо, а в воздухе летело нечто большое и неуклюжее, тяжело размахивая крыльями.

- Впереди деревня, Вукотич.

Они немного отдохнули. Йоганн напоил наставника, накапав ему в рот воды (теперь они ограничивались тем, что растапливали снег), и накормил лошадь. Прошло более месяца с тех пор, как они видели живое существо, которое не пыталось их убить. Может, свершится чудо, и они смогут купить гостеприимство в степной деревушке. Йоганн не слишком на это рассчитывал, однако ему пока не было свойственно инстинктивное недоверие, как Вукотичу. Люди должны были так или иначе проявить себя, чтобы заслужить его враждебность.

Вукотич ничего не ответил, экономя силы, но Йоганн чувствовал, что его учитель пошел на поправку. В этом человеке жизнь была подобна семенам, которые способны выдержать лютые северные морозы и дать всходы, едва повеет теплый весенний ветер. Дважды Йоганн думал, что Вукотич погиб, и дважды ошибался. Бандиты Сикатриса прозвали его Железным Человеком.

Йоганн жевал мясо Царицы, нарезанное длинными полосками, и направлял коня туда, где виднелся дымок. Он старался не думать об Андреасе и о Вольфе. В его воспоминаниях помощник конюха представал жизнерадостным пареньком, не имеющим ничего общего с Рыцарем Хаоса. Однако что-то должно было дать толчок превращениям. Возможно, Андреаса всегда задевало, что он родился слугой, тогда как Йоганн и Вольф были сыновьями барона. Варп-камень действовал исподволь. Он находил разные пути к сердцу человека, сердцу ребенка, проникая сквозь бреши, оставленные оскорблениями, мелкими обидами, пороками, и развивал их, пока душа человека подгнивала, как червивое яблоко. Лишь тогда начинались внешние изменения. В Андреасе, в жабовидной твари и во многих других существах, которых они повидали за долгие годы. Тот козлоголовый мутант, что убил Корина Флетчера, некогда был обычным жрецом Верены, богини науки и справедливости. Он обратился к злу, поддавшись соблазну заглянуть в запретные книги. Сам Сикатрис был дальним родственником князя-выборщика Остланда. Он оказался в Пустошах из-за происков завистливого соперника во время семейной междоусобицы. Теперь этот человек изменился до неузнаваемости.