Привет магия! Пирожки. Книга первая. - Ирек Гильмутдинов Страница 30

Лицо — получеловеческое, с удлинённой, почти волчьей мордой. Нижняя челюсть выдвинута вперёд, обнажая ряды загнутых внутрь зубов, как у глубоководной рыбы. Губы отсутствовали вовсе, что придавалось оскалу вид вечной оскаленной гримасы.

Глаза — полностью жёлтые, без зрачков, светящиеся тусклым внутренним светом. В их глубине плавали кровавые прожилки, складывающиеся в странные узоры, гипнотизирующие взгляд.

Конечности — непропорционально длинные, с суставами, сгибающимися в обратную сторону. Пальцы заканчивались черными когтями, похожими на хитиновые наросты. На предплечьях и голенях проступали участки грубой шерсти, растущей клочьями, будто болезнь.

Здоровый зараза и странный. А вообще какого хрена он тут забыл? Почему раньше не пришёл?

Лес затаил дыхание.

Ветви древних сосен сомкнулись плотнее, словно пытаясь отгородиться от происходящего. Воздух наполнился тревожным шёпотом листьев — будто сам Чёрный Бор предупреждал своих обитателей об опасности. Где-то в чаще замерли птицы, прервав ночные трели. Даже сверчки прекратили свои монотонные песни.

Только лунный свет, пробиваясь сквозь хвойный полог, продолжал равнодушно освещать поле боя, превращая наши тени в гигантские, искажённые силуэты.

От всего этого мне стало ещё больше не по себе.

— «Вот зачем ты так?» — мысленно обратился я к лесу.

В ответ лес вздрогнул.

Где-то вдали упала шишка, гулко отозвавшись в наступившей тишине. Папоротники по краям поляны сомкнули свои листья, будто закрывая глаза. Даже ветер замер, не решаясь вмешиваться в предстоящую схватку.

Отсмеявшись, монстр проговорил, точнее, как бы пролаял, но я его понял.

— Пирожки вкусные, но я не наелся, — его голос был похож на лай, пропущенный через мясорубку.

Меня такая злость взяла, что сделал к нему шаг и заорал:

— Слышь, волосатый урод! Это был гостинец духу леса, а не тебе, блохастой твари!

— Плевать я хотел на твоего лесного духа, — урчание в его животе напоминало грохот подземного толчка. Он недобро глянул на меня, проведя языком по клыкам.

Зря он так. Потому что началось, я сразу понял — лес рассердился.

Сосны закачались, сбрасывая с ветвей иглы, которые дождём посыпались на землю. Где-то в глубине чащи что-то громко хрустнуло — будто проснулось нечто древнее и недовольное.

Обуявшая злость помогла не только справиться с охватившим меня страхом, но и вспомнить, кто я такой. Отбросив нож, я полез за кольцом.

— Правильно, мальчик, он бы тебе всё равно не помог, — договорив, он рванул ко мне, опускаясь на передние лапы.

— «Иктус фулминис» — вспышка.

Когда моя первая молния ударила, лес ахнул.

Стайка спящих птиц взметнулась в воздух, нарушая ночной покой. Мыши и землеройки в панике закопошились в подстилке. Даже мхи на ближайших камнях свернулись в плотные комочки.

Сказать, что оборотень офигел, это ничего не сказать. Я прям чувствовал, как он силится понять, что только что произошло. А произошла — магия.

— Привет, это магия, блохастый, — улыбнулся я, махая рукой с надетым кольцом, наслаждаясь моментом.

Убить-то я его не убил, зверь в последний миг сумел увернуться, но шкуру подпалил знатно. Тряхнув мордой, он оскалился и вновь кинулся ко мне. Скорость, которую он набрал, была впечатляющая. Вот только я не стал бить молнией, а, дождавшись нужного момента, прокричал:

«Сфаера фулминис» — раздался глухой «БУМ». Оборотень, как в мультиках, сидит на попе и трясёт башкой. Ещё бы, с такой силы приложиться об барьер. Это всё равно что разбежаться и об стенку головой. Такое себе удовольствие.

Вместо того чтобы потешаться над глупым зверем, мне надо было добить его, а не трещать языком, как злодей в дешёвых боевиках, что любят поговорить, прежде чем убить главного героя. За это время с ними всегда что-нибудь случается. Например, герою приходят на помощь коллеги или он вспоминает о забытом смертоносном гаджете, как я о кольце. Ну или вот ещё пример: герой собирается с духом и разрывает путы, а потом начинает что есть дури колотить злодея, и неважно, что буквально недавно его валяли в грязи и пинали десятки человек. Появились вдруг силы, чего ж не воспользоваться. Вот и у моего противника вдруг откуда ни возьмись появились в рот… То есть я хотел сказать силы. Шкура оборотня засветилась лёгким синим сиянием. Она стала на моих глазах восстанавливаться в тех местах, где была опалена, а затем и он сам поднялся на лапы.

— Долго твой барьер не продержится, — прорычал он и начал долбить лапами по нему. Поначалу ничего не происходило, но я каким-то шестым чувством понял, что возведённая мной защита начала истончаться.

Хотелось закричать «МАМА», когда барьер спустя минут пять впервые мигнул.

На морде твари появилась радостная оскал предвкушения.

Ага, думаешь, сожрёшь меня, а вот хрен тебе.

Я, продолжая держать в левой руке артефакт-фонарик, влил в него силу и выкрикнул:

«Экспекто патронум». Да не-е, шучу.

— «Люкс Игнис максимум» — барьер погас, а камень в вытянутой руке в сторону глаз зверя ярко вспыхнул. Я-то предварительно успел закрыть очи, а вот он нет. За что и получил вспышку.

Воспользовавшись заминкой, отскочил и, выставив руку с кольцом:

— «Иктус фулминис».

К моему разочарованию, гад успел прийти в себя, отпрыгнув влево со смертельной траектории. Тогда я ударил новым заклинанием, правда, оно получилось так себе.

— «Катена фулгунис». Вылетевшая более крупная молния ударила в него, а после ударила в меня. И мы оба разлетелись друг от друга. Я лишь в последний миг успел закрыться рукой. Лёжа на траве, я смотрел на летающих надо мной жёлтых пузатых птичек, красивые такие.

М-да. Женя, ты идиот. Цепная молния — это вам не шутки, а тупой маг-недоучка не подумал, что молнии плевать, в кого бить, и после того, как ударит во врага, то, не найдя цели, вернётся. Вообще у этого заклинания на первом уровне максимальное поражение до четырёх целей. Об этом мне надо было вспомнить прежде, чем бить, а не сейчас.

Лесной дух пристально наблюдал за нами.

Он видел, как синие искры моей магии танцуют между деревьями. Как тень оборотня становится всё больше и страшнее. Как папоротники, ещё не оправившиеся от сбора росы, прижимаются к земле, стараясь стать незаметными.

Когда же моя последняя молния ударила рикошетом, лес вздохнул.

Тихий, протяжный звук пронёсся от дерева к дереву. Ветви сосен