Игра в умолчания - Макс Мах Страница 3

– Есть в этом что‑то, – кивнул ди Крей и потянул решетку на себя.

И тут выяснилось, что всей крепости ее – грош цена. Решетка оказалась всего лишь видимостью: никто и не подумал вмуровывать железные кованые прутья в толстые каменные стены. Вставили кое‑как, белилами мазнули – да не сейчас, а судя по цвету краски, лет эдак десять назад, – и все. Возможно, хозяин и не предполагал, как скверно обстоят дела, но возможно, что и знал, оттого и не забывал запирать на замок прочные дубовые ставни. Все может быть.

– Вылезайте! – предложил ди Крей, ставя решетку у стены дома. – Путь открыт.

– Благодарю вас, добрый человек! – Сюртук легко вспрыгнул на подоконник и так же ловко соскользнул оттуда на мостовую, лишь меч его тихо скрежетнул по беленой стене, да подковки на сапогах тренькнули о камень.

– Я ваш должник, сударь! – поклонился он ди Крею и замер в ожидании реакции собеседника.

– Так вы, стало быть, не человек, – невозмутимо пыхнул трубкой ди Крей.

– Стало быть, да. – Сюртук был несколько разочарован, но с другой стороны… – Я… – сказал он, предполагая нарушить затянувшееся молчание, но тут же понял, что угодил впросак.

Он не знал, в каких словах или, вернее, терминах правильнее было бы описать то, чем он являлся.

– Назовем это нематериальной сущностью, – предложил Сюртук.

– Тонкие сущности? – переспросил ди Крей. – Эманации божественных мыслей?

– Вы верите в эту чепуху? – удивился Сюртук.

– Но вы же сами только что сказали, что являетесь нематериальной сущностью, – возразил ди Крей.

– Но не тонкой! – поднял указательный палец облаченной в перчатку руки Сюртук.

– Есть разница? – уточнил ди Крей.

– Есть, – подтвердил Сюртук. – И я вам с удовольствием объясню, что здесь не так, но давайте сначала покинем эту улицу. Боюсь, и дальше сдерживать любопытство соседей мне не удастся. Силы мои на исходе…

– Так это вы? – почти не удивился ди Крей.

– Так это я, – признал Сюртук.

– Но куда же нам пойти? – задумался тогда человек без имени.

– А вы куда направлялись? – поинтересовался тот, кто и человеком‑то, по сути, не являлся.

– На постоялый двор, – благоразумно предположил ди Крей.

– Так и пойдемте туда, у меня вот даже деньги есть! – С этими словами Сюртук извлек из внутреннего кармана плаща приличных размеров кожаный кошель и потряс им в руке, заставляя содержимое мешочка глухо звенеть. Монеты, судя по всему, были набиты в кошель туго, почти до предела.

– Деньги – это хорошо, – усмехнулся, услышав звон, ди Крей. – Но ваше серебро, уважаемый, не отменяет того факта, что вас, в сущности, нет. Вы представляете, как отреагируют на ваше появление обыкновенные люди?

– Нервно, – предположил Сюртук, отметивший мысленно, что себя‑то самого незнакомец обыкновенным человеком, судя по всему, не считает. – А если так?

Казалось, ничто не изменилось, но теперь в рассветной полумгле перед ди Креем стоял несомненный человек. Белизна лица, темная поросль над верхней губой и на подбородке, длинные волосы, спутанными прядями спадающие из‑под котелка на лоб и щеки…

– Так сойдет, – согласился с очевидным ди Крей. – И надолго вас хватит?

– Меня хватит, – ушел от прямого ответа Сюртук. – Да, к слову. Мне не представилось случая представиться, извините за каламбур… Сюртук, Ремт Сюртук, к вашим услугам.

– Виктор ди Крей, – ответно назвался человек без имени.

– Ди – это ведь дворянская приставка, нет? – поинтересовался Ремт Сюртук, поправляя под плащом перевязь.

– Никогда об этом не задумывался… – уклончиво ответил ди Крей и, взяв лошадку за узду, повел ее вниз по улице.

– Ну, я где‑то так и предполагал, – хмыкнул под нос Сюртук и пошел следом, он явно не желал отставать от своего нечаянного спасителя.

3

В общем зале постоялого двора по утреннему времени было пустовато, но огонь весело горел в круглом очаге, вчерашнюю грязную солому успели уже убрать, застелив полы свежей и пахучей, и над котлами поднимался ароматный пар. Пахло жареной бараниной, кашей и печеными овощами.

– Кушать будешь? – тихо спросил Виктор своего спутника.

– В принципе могу, хотя мне и не обязательно, – ответил Ремт, которого решено было – из уважения – так и называть.

– Это вы, любезный, неправильно полагаете, – все так же вполголоса объяснил Виктор. – Если можете, то обязаны, а то хлопот не оберемся. Где это видано, чтобы такой… мнэ… плотного сложения господин и вдруг не ел!

Ремт Сюртук и в самом деле оказался на свету несколько рыхловатым, белокожим и рыжим субъектом, с глазами цвета болотной блеклой зелени и брюшком, выпиравшим из‑под наглухо застегнутого сюртука.

– Тогда я возьму тарелку каши и кружку эля, – пошевелив широким, чуть вздернутым носом, объявил Сюртук. – Недорого и соответствует образу.

– Любезный! – подозвал Виктор сонного полового, без видимого энтузиазма расставлявшего трехногие табуреты и скамьи вокруг длинных столов. – Порцию… Нет, что я такое говорю! Двойную порцию баранины, – поправился он, вполне оценив силу голода, терзавшего его желудок. – Печеные овощи, хлеб и тарелку каши для моего друга. С горкой, – добавил он, немного подумав. – И, разумеется, две большие кружки эля.

– А деньги у вас есть? – равнодушно поинтересовался парень, но чувствовалось, вопрос задан не случайно, а по накрепко вбитой – в прямом и переносном смысле – привычке.

– Есть у нас деньги, – усмехнулся ди Крей. – Хватит и на обед, и на чаевые, если будет за что, и еще на ночлег останется.

– Про чаевые это вы серьезно? – Сон покидал полового неторопливо, как паводок затопленные поля.

– Вполне.

– Комната на двоих? – уточнил малый, обретая интерес и волю к жизни.

– Да.

– Надолго?

– Как придется, – чуть пожал плечами Виктор. – Кто, кроме Всеблагого, знает, что к чему и как?

– Ну, тогда садитесь поближе к огню, – кивнул парень на стол, за которым сидели уже двое степенного