Алекс Кош - Богатыри не мы. Новеллы (сборник) Страница 29

– Вот, – запыхавшаяся Катица в поклоне подала обеими руками чашу, налитую едва на треть. – Больше не накапало, бог мне свидетель…

– Веснушки мешают? – спросила Дайра, царским жестом омочив пальцы в чаше.

– Ага, – затрясла та головой. – Даже парень смеется. Рябунькой кличет…

– Избавляю от них. – Дайра провела рукой по ее лицу, потному от страха и волнения. – Теперь ступай и молчи. Эй! Куда? Оставь мне чашу!..

Посмеиваясь, она повернулась к Григору:

– Теперь ты.

– Мажь, – подставился он.

– Зачем тебе?.. Ты в озере омыт! Протри бумажку на столбе и напиши, что хочешь. Веницы и подлецы будут видеть свое, наши – свое.

– Ах, вон что… Хозяин! Карандаш мне.

Очистив плакат от призыва к предательству, он крупно, с нажимом, начертал из баллады:

Псы венецианские, пусть вдесятером вы –Что вы супротив моей ненависти кровной?Я гайдук, со мною меч и святая клятва –Будет вам, грабителям, кровавая жатва!

– Еще чего-нибудь желаете? – вился вокруг ликующий кафанщик. – Все за счет заведения! Хоть барана целиком зажарю. Не собрать ли винца, мясца в дорогу?.. Да, вам господин из зала кланяться велел, – подал он визитку.

Григор принял, прочел – «Петар Меански, властель Меаны». Хм, герб и графская корона с девятью жемчужинами… Провел визиткой у носа – свежая, печатной краской пахнет.

– Что-то я таких не помню – из Меаны. Где это?

– Холм такой, там старые развалины, дубами поросли. Но вот – приехал один, вроде вениц, не то француз, велел ограду ставить… Крыши у него нет, живет на постое у синих монахов, в странноприимном доме. По-нашенски говорит верно, а все равно слышно – чужак.

– Я помню, – вмешалась Дайра. – Давно их тут не видела… Зови.

– Давно – с каких пор? – Григор привык, что годы Дайринка считала по-своему, без чисел, по герцогам и войнам.

– Ой, не помню! Когда из аркебуз стреляли.

Господин, напросившийся к ним за стол, пришел не сразу. Сперва счастливая Катица подала поднос с дарами – лепешки, атласные ленты, свежие махровые левкои. То же самое деревенские, подданные Дайры, оставляли ей у заветных камней. Затем тот, принятый Григором за провинциального доктора, приблизился, остановился за три шага и отвесил поклон по-старинному, коснувшись пола рукой. Его сухощавое лицо, казалось, застыло в напряжении, а глаза, окруженные лучиками морщин, блестели от сдерживаемых слез.

– Златая госпожа, примите мое восхищение… – Голос его сбивался. Подойдя ближе, он опустился на колено и с трепетом взял протянутую ладонь Дайры, чтобы запечатлеть на ней поцелуй.

– Встань, властель Меаны. Долго же вы скитались по чужбине.

– Пять веков, златая госпожа, как один день.

– Здесь твой дом. Вези сюда детей, вам будет благо. Раздели с нами трапезу.

– Но сначала прочти, что написано, – указал на плакат недоверчивый Григор.

– «Псы венецианские…»

– Простите, граф, что усомнился в вас. Позвольте в знак примирения звать вас дядюшкой.

– Пожалуйста, Григор.

– Вот как – вы меня знаете?..

– …или Авет, да?.. Я не обычный странник. – Граф впервые улыбнулся. – Надеюсь, ваши родные в безопасности?

– О, да, они живут в горах на Баре! – заговорила Дайра уже свойски. – Пишут нам. Хотят посмотреть, кого выбрал Гри, но море…

– Можно пересекать и соленые воды, – в Пьетро проснулся знаток обычаев.

– Я просила его – навестим свекров на летуне, а он – поплавки, поплавки…

Милостью Дайры всякое отчуждение между ними исчезло, едва возникнув. Подавая на стол новые блюда, хозяин дивился тому, как живо и свободно златая дева беседует с немолодым приезжим чужаком. Да и тот, даже соблюдая почтительность, ведет разговор вполне непринужденно. А уж какие между ними речи!.. Иных слов лучше б и не слышать.

– …будет тебе отнекиваться. Меанские издревле были пастырями теней. За что вас герцог Васа Драгутин и выгнал! Чем отпираться, шел бы к могилам и звал…

– Мои способности так малы, что говорить о них не стоит. Опять-таки, годы…

– Святые горы, мать-вода!.. Тебе новую жену брать впору, а ты годами прикрываешься. У моих вод старуха Илияна, в чем душа держится, но как песню заведет – надгробные камни шатаются.

Заглянув в вульгарно зало, кафанщик доверительно шепнул кому следует:

– Нанимайся к властелю смело, плотничай. Не прогадаешь.

– Да какой он властель? Из-за моря…

– Тебе говорю, а ты слушай, башка ослиная.

Григор же, вежливо уняв разговор милой и графа о запредельных предметах, перевел речь на свое:

– Дядюшка Петар, у вас по случаю нет карты Рима?

– Нет. Но я ее нарисую. День рождения Бенито, верно?..

– И два подарка, по сто фунтов каждый.

С утра вокруг виллы Торлония кипела суета. По периметру все было оцеплено агентами охраны, на въездах в парк машины тщательно досматривали – такой день, такие люди съедутся, безопасность должна быть на высочайшем уровне! На Муссолини покушались то с пистолетом, то с бомбой – последнее время все реже, но чем черт не шутит?

И вот, кольцо сплошной охраны замкнуто. Можно запускать внутрь высокопоставленных персон. Они подъезжали по списку, на лимузинах и брогамах, длинных, сверкающих и мощных, словно сухопутные линкоры. Князь Отто фон Бисмарк, внук «железного канцлера», с подарками от фюрера. Японский посол, румынский, венгерский, болгарский, представители королевских домов… чем дольше тянулась вереница гостей, тем персоны становились мельче и плюгавее – кто-то от маршала Петена, что-то от поглавника хорватских усташей, а дальше всякий политический мусор, приглашенный больше для массовки.

Король Виктор Эммануил, генералитет, высшее чиновничество и иные удостоенные лица прибывали через отдельный въезд с триумфальной аркой.

Праздник разгорался строго по сценарию, расписанному присяжными церемониймейстерами. Вдоль аллей, на фронтонах – знаки имперского величия. Гром оркестров, пение детских хоров и поздравление от папы римского, с благословением. За речами, тостами и подношениями время уходило незаметно, и вот уже солнце, снижаясь, коснулось креста на куполе базилики святого Петра. Как ни долог июльский день, но уже август на пороге, светлое время суток сжимается, с востока подступает ночь.

Там, за морем, готовился к полету Григор.

– Помните, что дворцы виллы Торлония ни в чем не виноваты, – тактично внушал ему Пьетро. – Их выстроили полтора века назад. Там даже бомбоубежище – памятник, это катакомбы времен Константина Великого… И не стремитесь убить, если сможете. Если дуче умрет, найдутся другие – тот же маршал Грациани; я служил с ним, этот будет пострашнее.