Джордж Мартин - Танец с драконами Страница 23

Порой по утрам Джон Сноу и сам в это не верил. Он просыпался с ощущением, что он по-прежнему находится в каком-то безумном сне.

«Это все равно, что надеть новую, неразношенную одежду, — как-то подсказал ему Сэм. — Поначалу чувствуешь себя странно, но когда немного её поносишь, она становится удобной».

— Аллисер Торне жаловался на то, каким образом тебя избрали, и я не могу сказать, что он всем доволен, — лежащая между ними карта разделяла их, словно поле битвы, расцвеченное красками сияющего меча. — Подсчёт производили слепец с подручным, этим твоим толстым дружком. А Слинт называет тебя предателем.

«Еще бы, кому же лучше знать об этом, как не Слинту?»

— Предатель расскажет вам всё, что вы захотите услышать, а потом предаст. Вашему величеству отлично известно, что я был избран честно. Мой отец часто повторял, что вы справедливый человек.

«Справедливый, но слишком суровый» — в точности так выразился однажды лорд Эддард, однако Джон подумал, что сейчас будет лучше не произносить отцовскую фразу целиком.

— Лорд Эддард не был мне другом, но ему было не отказать в здравомыслии. Он отдал бы мне эти замки.

«Никогда».

— Я не смею говорить о том, как бы поступил мой отец. Я принес клятву, ваше величество. Стена — моя.

— Пока. Посмотрим, как ты сумеешь её удержать, — уколол его Станнис. — Держись за свои развалины, если они так много для тебя значат. Обещаю, однако, что если хоть что-то останется пустующим до конца года, я возьму это с твоего разрешения или без него. И если хоть один из них падет пред врагом, твоя голова полетит следом. А теперь убирайся.

Леди Мелисандра встала со своего места у очага.

— С вашего позволения, сир, я провожу Лорда Сноу в его покои.

— Зачем? Он и так знает дорогу, — Станнис махнул на них рукой. — Делайте что хотите. Деван, еду! Вареные яйца и воду с лимоном.

После тепла королевских покоев холод на лестничной площадке, казалось, пронизывал до костей.

— Поднимается ветер, миледи, — предупредил сержант Мелисандру, отдавая Джону его оружие. — Вам может понадобиться тёплый плащ.

— Меня согревает моя вера, — красная женщина пошла по лестнице рядом с Джоном. — Ты полюбился его величеству.

— Можно сказать и так. Он всего дважды грозил обезглавить меня.

Мелисандра рассмеялась.

— Ты должен бояться его недомолвок, а не слов.

Едва они ступили во двор, налетевший ветер подхватил плащ Джона и бросил его на женщину. Красная жрица отвела чёрную шерстяную ткань в сторону и просунула свою руку ему под локоть.

— Возможно, ты не так уж неправ насчёт короля одичалых. Когда я вглядываюсь в пламя, я могу видеть сквозь камень и землю и открыть истину во тьме человеческих душ. Я могу разговаривать с давно умершими королями и нерожденными детьми и вижу сквозь годы и мелькающие столетия, вплоть до конца дней.

— И ваше пламя никогда не ошибается?

— Никогда… хотя мы, жрецы, простые смертные, и иногда можем ошибаться, принимая то, что могло случиться, за то, что должно случиться.

Джон чувствовал жар, исходящий от неё, даже сквозь толстую шерсть и дубленую кожу. Их вид, идущих рука об руку, вызывал озадаченные взгляды. Сегодня в казармах всю ночь будут не смолкать пересуды.

— Если вы и впрямь видите в пламени завтрашний день, скажите мне, когда и где в следующий раз нападут одичалые, — сказал он, высвобождая руку.

— Р’Глор посылает нам видения по собственной воле, но я поищу в огне этого человека, Тормунда, — красные губы Мелисандры изогнулись в улыбке. — Я и тебя видела в огне, Джон Сноу.

— Это угроза, миледи? Вы собираетесь и меня сжечь?

— Ты неверно меня понял, — она испытующе посмотрела на него. — Боюсь, я заставляю тебя нервничать, лорд Сноу.

Джон не стал этого отрицать:

— Стена неподходящее место для женщин.

— Ошибаешься. Я мечтала увидеть вашу Стену, Джон Сноу. Её возвели с помощью великого знания, и великие заклятия скрепляют её лед. Мы ходим по одному из краеугольных камней мироздания, — Мелисандра ласково глядела в сторону Стены, её дыхание вырывалось облаком теплого пара. — Здесь мне самое место, также как и тебе. И очень скоро тебе весьма потребуется моя помощь. Не пренебрегай моей дружбой, Джон. Я видела тебя посреди бури, жестоко терзаемого, окруженного врагами со всех сторон. У тебя так много врагов. Хочешь, я назову их имена?

— Я и так знаю их имена.

— Не будь так уверен, — рубин на её шее вспыхнул красным отблеском. — Не тот враг страшен, кто проклинает тебя в лицо, а тот, что встречает тебя улыбкой и точит нож, когда ты поворачиваешься спиной. Тебе лучше не отпускать далеко от себя своего волка. Я вижу лёд и кинжал в темноте. Замёрзшую камнем красную кровь и обнажённую сталь. Она была очень холодной.

— На Стене всегда холодно.

— Ты так считаешь?

— Я знаю это, миледи.

— Тогда, ты ничего не знаешь, Джон Сноу, — прошептала она.

БРАН

«Мы уже пришли?»

Бран ни разу не произнес эти слова вслух, но они постоянно были готовы сорваться с губ, пока их потрёпанный отряд продирался через рощи вековых дубов, высоченных серо-зеленых страж-деревьев, мимо мрачных гвардейских сосен и голых каштанов.

«Может, мы уже близко? — думал мальчик, пока Ходор взбирался по каменистому склону или спускался по хрустящему грязному снегу в тёмные расщелины. — Ну, сколько ещё? — мог бы подумать он под всплески копыт бредущего по руслу полузамерзшего ручья громадного лося. — Сколько? Здесь так холодно. Где же трёхглазый ворон?»

Мальчик горбился, покачиваясь в висящей на спине Ходора корзине, пригибая голову, когда великан конюх проходил под веткой дуба. Снова повалил снег, мокрый и обильный. Ходор шел, глядя всего одним глазом, веко второго примёрзло и не открывалось. Густая темно-рыжая борода конюха покрылась инеем, с кончиков усов свисали сосульки. В руке он нёс ржавый меч, захваченный из крипты Винтерфелла, и время от времени срубал им попавшуюся на пути ветку, обрушивая вниз сугроб снега. Под стук собственных зубов он бормотал:

— Ход-д-д-дор.

Удивительно, но это бормотание успокаивало. С начала их путешествия от Винтерфелла к Стене Бран со спутниками коротал время за беседой и пересказом сказок, но здесь всё было иначе. Это чувствовал даже Ходор. Его ходоры стали звучать реже, чем по ту сторону Стены. В этом лесу была некая неподвижность, несвойственная другим местам, знакомым Брану. Перед тем, как пошел снег, вокруг путников кружил северный ветер, поднимавший с земли кучи бурых листьев с лёгким шелестом, напоминавшим Брану шуршание разбегавшихся из буфета тараканов. Но теперь опавшая листва была похоронена под белой простыней. Время от времени над их головами пролетал ворон, хлопая широкими чёрными крыльями в холодном воздухе. А во всём остальном окружающий мир был погружён в тишину.