Схватка (СИ) - Шепельский Евгений Александрович Страница 21

Черная поначалу, бездна кладовой осветилась и оказалась совсем не такой огромной и зовущей, как я представлял. Примерно как баскетбольная площадка. Потолок выпуклый, в ребрах перемычек, там, где смыкается со стенами — черные узкие отдушины, забранные решетками в обрамлении клочьев паутины. Вор через такие не пролезет, разве что кот или дрессированная мартышка…

Я-то малость боялся, что будут мрачные подземелья с крысами, скелетами на цепях и всей прелестью, ан нет, все буднично и уныло, склеп как склеп.

Вдоль стен стояли лари и сундуки всех размеров. Были и каменные ниши-полки, на которых также, в три этажа, громоздились лари, где побольше, где поменьше, и небольшие бронированные, проклепанные ларчики, видимо, для хранения особо ценных вещей. Ни на одном из ящиков нет замков — что правильно, сюда, в сокровищницу, попадают только свои, и нужды в лишних замках нет.

Я шагнул к стене, звук подковок на ботинках гулко раскатился по склепу. Приоткрыл один из больших сундуков, что стояли рядом со входом. Пусто. Доски в дырочках от шашеля, древоточца. Видимо, он и сожрал все деньги.

Я приоткрыл второй сундук. Пусто, как в моем холостяцком холодильнике там, на далекой Земле. Ну а тут, конечно же, постарались крысы. Двуногие, разумеется.

— О-о-о… — протянула Атли. По-видимому, она кое-что начала понимать.

Вместе открыли третий сундук, особенно большой. Та же история. В четвертом что-то темнело, я сгреб две монетки — серебряные, вытертые от частого обращения, сдул пыль и показал Атли:

— Вот они, неисчислимые богатства Санкструма. Гуляем!

Дочь Сандера изумленно тряхнула головой, а я искренне расхохотался, боясь, правда, что в смехе моем послышатся нотки безумия.

Накрау Диос стоял у дальней стены, стоял ровно, как статуя, с маской безразличия на лице. Мерцал фонарь в опущенной руке. Ага, дорогой мой камергер, ты прекрасно знал, что я здесь увижу… Да и я знал, пустые сундуки не стали для меня шоком.

— Ахм… гм… Я правильно понимаю, камергер, что и во всем зале похожая картина? Так ведь, господин милостивый?

— Ну-у-уу… — Камергеру стоило усилий изображать безразличие, и даже в мутных сумерках я видел, как быстро пульсирует вена на его шее.

— Ясно. Так, с тобой я буду разбираться потом… Не трясись, Аран Торнхелл добрый, когда поест, но бойся говорить с ним, когда он голоден. А питается он в основном золотом и очень переживает, когда его нет, чтобы он мог набить свое бездонное брюхо. — Я рассмеялся. Фонарь в руке Накрау Диоса начал выписывать дуги, однако камергер перехватил руку с фонарем и прижал к бедру, так ему удалось смирить дрожь.

Я переходил от сундука к сундуку, и оставлял крышки открытыми, в полумраке они напоминали пасти голодных бегемотов. Везде была унылая картина. Отыскал лишь несколько медяков да серебряшек, коими, видно, побрезговали. Государственная казна, едри ее в печень! Ну, я возьму, я-то рад любой копейке.

Вроде бы все… Ан, нет. Что это заслоняет Накрау Диос своим телом? Хозяйским жестом я велел камергеру убраться и узрел крупный стальной сундук с навесным замком, блестящим от смазки. О-о-о…

— Что здесь?

— Ре…

— Что?

Диос сглотнул, прочистил горло:

— Ре… регага… регалии Империи! Коронационные сокровища… Главные реликвии империи Санкструм!

— Регалии имперского дома, значит…

— Да, ваше сиятельство! Наиглавнейшие регалии Растаров от воцарения династии!

— Ключ у кого?

— У меня, в-ваше сиятельство.

— Так открывай.

Он отпер дрожащими пальцами, с натугой поднял тяжелую стальную крышку. В сундуке в деревянных гнездах, устланных парчовой зеленой тканью, лежали скипетр, нагрудные знаки, десяток орденов и корона.

— Х-хо!

— Угу, — сказал я.

Все имперские регалии были выпотрошены. Гнезда, где полагается быть драгоценным камням, пустовали. Воры не пощадили даже имперскую корону, золотые клапана в виде лепестков, что держали камни, погнуты, местами отломаны напрочь. Мелочь, похоже, сшибали чем-то тупым и тяжелым, не церемонясь, вылущив даже самые мелкие камешки.

Либо кому-то срочно требовалось погасить долг, либо тут побывал опытный вор, который сознавал, что корону он нигде не сбудет, а вот камни — запросто. Впрочем, первый вариант не исключал второго, учитывая коррумпированность местных ребят.

Уцелел, правда, центральный камень короны, располагавшийся, если ее надеть, посредине лба. Розовато-бледный, он тускло блеснул, когда я извлек корону из парчовых складок.

— С-суть Ашара, — сдавленно сказал камергер. — Древний бриллиант, величайшее сокровище Санкструма, за которое можно купить п-половину Норатора!

Он словно предлагал мне этот камень в качестве взятки, чтобы я не открывал дело о погроме сокровищницы.

Забавно, почему воры не тронули Суть Ашара? Возможно, камень считается в том числе и религиозной реликвией, и тому, кто завладеет им неправедно, быть в превеликих огорчениях?

Атли хохотнула, отобрала корону и посмотрела Суть Ашара на просвет.

— Подделка.

— Ты… уверена?

— Торнхелл, я — руки отца. Я принимаю дань. Чтобы принимать дань, нужно знать толк в золоте и драгоценных каменьях. Я знаю, что такое подделки. Я рубила руки тем, кто приносил подделки… И если ты скажешь, я отрублю руки этому человеку. А может, и голову. Ты хочешь, чтобы я отсекла ему голову, серый волк?

Камергер отшатнулся к стене, закрыл лицо руками.

— Нет, не трогай его, пока что… Вряд ли он заменил наиглавнеший камень… — Впрочем, ясно, что сделано это было раньше, чем варварски извлекли прочие камни.

Накрау Диос действительно был в шоке. В афере по замене Сути Ашара он, безусловно, не участвовал. Ну а в остальном…

Я взял камергера за шершавый, простроченный серебряной нитью отворот камзола. Требовалось кое-что прояснить.

— Сюда ведь не мог заходить кто угодно без вашего дозволения, верно, камергер?

— Так точно, ваше сиятельство. Сюда могли заходить лишь те, кто облечен высшей властью… И когда они заходили, я выходил… Я всегда выходил и не знал, чем они занимаются в сокровищнице!

Какой щепетильный!

— И кто это? Кто это — они?

— Бывший архканцлер покойный… Жеррад Утре, бывал тут много раз, да, очень часто заходил он! И казначей покойный, заместо коего теперь генерал-контролер финансов назначен! И господа наследные принцы… — Он слегка отстранился, выдернув воротник из моих пальцев.

Принцы… О как… Августейшие особы… Ну кто же откажет августейшим особам, а? И кто откажет архканцлеру? Ну а казначею сам бог велел в сокровищницу ходить…

— Та-а-а-к… И что, они отсюда выносили деньги?

— Не могу знать, ваша сиятельство!

— О нет, ты-то как раз можешь… Говори, сучий сын, говори все, что видел!

— Но я не…

— Говори, или тебе отрубят обе руки!

Он поверил. Он сжался. Со мной было прекрасное психологическое оружие — Атли.

— О-о-о, не надо… рубить не надо, я скажу! Да, выносили, выносили без счету, особенно Жеррад Утре и казначей!

«Покойный архканцлер несчастный». Ну что за сюрприз, а? Белек считал его, по-видимому, героем, а Утре оказался банальной проституткой, с помощью которой Умеренные и Великие устроили в казне Санкструма прямые невозвратные займы, дабы обанкротить государство… Ну а Простые, узнав об этом, его устранили, но, видимо, слишком поздно — деньги уже уплыли, ну а остатки казны сперли наследные принцы и их прихлебатели… Деньги, уверен, по-прежнему в Санкструме, просто их переместили до времени переворота… Не нужно имперской фамилии иметь много денег, на них можно, например, оплатить услуги Алых Крыльев… А вот когда денег нет — Крылья уйдут, и во время всеобщего бала охрана в Варлойне будет только та, что обеспечат сами фракции Коронного совета.

Но все это я предвидел. Пустая казна не стала сюрпризом. И деньги в стране есть. Но начни я бессудные дознавательства, казни и репрессии — деньги тут же упорхнут из страны, либо будут еще более надежно перепрятаны. В любом случае, за три недели, что отпущены мне на выплату дани, я не сумею их отыскать.