Трон тысячной лжи - Рейчел Хиггинсон Страница 19

— Ты поклонник моей сестры?

Широко раскрытые от ужаса глаза Оливера встретились с моими, прежде чем мы оба расхохотались.

— Нет, никогда! — воскликнул он.

В то же время я сказала:

— Никогда в его самых смелых мечтах.

Затем, обращаясь ко мне, он сказал:

— Ты сумасшедшая, если думаешь, что я когда-либо мечтал об этом.

Ещё больше смеха от нас двоих. С этим ничего нельзя было поделать.

— Ох, — пробормотала Катринка, — я просто подумала.

— Нет, вы не ошибаетесь, предполагая… это, — дипломатично возразил Оливер. — Я бы сделал всё для Тесс. Даже умер за неё. Я просто… у нас не те отношения…

— И никогда не будут… — добавила я, пытаясь объяснить то, что ни один из нас не мог даже сказать.

— Просто друзья, — вмешался Тейлон, спасая нас от потери завтрака на каменной дорожке. — Они друзья и ничего больше. Уверяю тебя, — Катринка повернулась, чтобы посмотреть на него, явно довольная, что он спас нас всех. — И иногда я даже не уверен, что они друзья.

Оливер мягко усмехнулся.

— Нет, тут ты ошибаешься. Когда мы расходимся во мнениях или ссоримся, это просто самая чистая версия нашей дружбы. Мы слишком глубоко заботимся друг о друге, чтобы позволить вежливым оправданиям или ложным мнениям испортить наши истинные чувства. Мы всегда честны, всегда откровенны. И именно так мы знаем, что всегда можем доверять друг другу.

Я взяла его под руку, сияя от его оценки.

— Иногда нам, возможно, хочется рвать на себе волосы и бросить друг друга в ямы Денамона. Но Оливер прав. Я доверяю его мнению и советам превыше всего остального. Я знаю, что он скажет мне правду, которую мне нужно услышать. И даже более того, правду, которую я не хочу слышать.

— Свет, должно быть, благосклонно посмотрел на тебя, Тессана, — сказала Катринка холодным тоном. — Найти такого друга. И в монастыре из всех мест.

Её слова украли моё счастливое настроение и заменили его страхом. Она не была рада за меня. Это было совершенно ясно.

Но Оливер этого не заметил. Он снова рассмеялся и повторил:

— Безмолвный монастырь из всех мест.

Я повела их глубже в сад, наши отполированные каблуки цокали по выветренному камню. За нами следовал почти батальон охранников, но, к счастью, они держались достаточно далеко, чтобы не прерывать наш разговор. Я знала, что вокруг территории было ещё больше королевских гвардейцев. Иначе они не позволили бы нам так свободно бродить. Но с таким количеством монархов в одном месте мой дядя принял бы все меры безопасности.

— Возможно, это единственное место, где можно найти настоящего друга, — сказал Каспиан из-за моей спины. — Переодетой, в месте для крестьян. Членам королевской семьи не дается такая роскошь, как настоящая дружба. Не такая, как у вас.

В его голосе звучала такая же горечь, как у Катринки. Я убрала руку, чувствуя себя так, словно она выставлялась напоказ.

— Это не может быть правдой, — возразила я. — Может быть, королевской особе труднее заводить дружбу. Но это не может быть невозможным.

Я взглянула на Тейлона.

— У тебя, конечно, есть друзья. Я их видела. Встретила их.

Он бросил на меня тот короткий взгляд, который он иногда использовал, когда я путала его личности.

— Как члену королевской семьи, — пояснил он без явной интонации в голосе, хотя я, тем не менее, это услышала, — мне действительно трудно заводить друзей. У меня есть те, кого я уважаю больше, чем других. И те, кто уважает меня больше, чем другие. Но я бы не назвал их друзьями.

— Хеман? Правда?

Я не могла ему поверить. Хотя я понимала, что существует разница между людьми, которых он знал как Аррик, командир повстанцев, и Тейлон, наследный принц Сораваля. Но я видела, как он общался со своим капитаном стражи. Я своими глазами видела их непринужденную беседу и непринужденные манеры.

— Я не могу поверить, что ты не считаешь его своим другом.

Его губы скривились в хмурой гримасе.

— Дело не в том, что я считаю его меньше, чем другом. Но Хеман без колебаний отдал бы свою жизнь за мою, — я открыла рот, чтобы возразить о победе, но он добавил. — По долгу службы. Конечно, часть его может преданно пожертвовать своей жизнью ради моей, потому что мы близки, но я никогда этого не узнаю. Его положение требует, чтобы он действовал одинаково, независимо от того, любит он меня или ненавидит. И это создает между нами пропасть, которую не может преодолеть никакая дружба. Каспиан прав. Редкая особа королевской крови, которая наслаждается дружбой с кем бы то ни было.

Я посмотрела на Катринку. Такова была ее жизнь в Барстусе? Одинокая и без друзей? Моё сердце болело за мою брошенную сестру. Если бы я услышала шепот о том, что она выжила во время моего пребывания в Храме, я бы немедленно отправилась на её поиски. Чтобы подарить ей дружбу, которой ей так не хватало. Быть семьей, в которой она нуждалась.

Несколько минут мы шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Но, в конце концов, Каспиан, похоже, не смог ничего с собой поделать.

— Как получилось, что Барстусу удалось сохранить в секрете единственного живого наследника рода Аллисанд в течение восьми лет? Можно подумать, кто-то заметил бы принцессу, бродящую по дворцу, который ей не принадлежал.

— Я выросла в храме, а не во дворце, — кратко напомнила я ему.

В его голосе слышался намек на улыбку, хотя я отказывалась обернуться и признать это.

— Я говорил не о тебе, Тессана.

— О-о, — заикаясь, пробормотала Катринка, застигнутая врасплох вниманием принца Ворестры. — На самом деле, я не уверена. Все, кто жил в Бейле, то есть в замке Бейл, знали, кто я такая и откуда пришла. Но никогда не было разговоров о том, чтобы я заняла трон, — она на мгновение задумалась, прежде чем добавить. — Возможно, они знали, что я бы не приняла это предложение.

Могло ли это быть правдой? Её застенчивое поведение, казалось, говорило само за себя. Я не могла себе представить, что она когда-нибудь захочет носить Корону Девяти. Но это должно было быть, по крайней мере, предложено.

— Хотя это странно, — согласился Тейлон. — Для королевства было бы утешением узнать, что Аллисанд выжила. В Соравале мы знали, что у Максима была дочь, которая не появлялась на публике. И всё же мы не могли догадаться, что он прячет тебя, Катринка.

— Он не прятал меня, — немедленно возразила она. — Я предпочитала