Рамира Шизода - Зеркало Правды. История первая Страница 18

— Долго я спала? — спросила Ника, натягивая рукава куртки на замерзшие руки.

Кирран опустил газету, посмотрел на часы и ответил:

— Минут на двадцать отрубилась.

— А ощущение, что на полдня. Нам еще долго?

— Еще около часа.

— Долго. А у тебя пунтики остались? — дергая друга за плечо, поинтересовалась Ника.

— Нет. Ты съела все сразу после того, как мы сели в автобус, — деловито переворачивая страницу, сказал Кирран.

— Надо было взять больше.

— Надо было предупредить, что ты обжора.

Ника ткнула парня в бок и пояснила:

— Дело не в этом. У меня стресс. Я волнуюсь.

Кирран сложил газету и передал Нике.

— На вот лучше почитай. Там про тебя написаны любопытные вещи.

Девушка раздраженно расправила свежую многотиражку и спросила:

— Про то, что я тролль?

— Нет. Про то, что ты, используя мой абонемент, настигла преступника, после чего была награждена сотней медяков и за заслуги переведена в СОМ.

— Я всегда считала, что перевод в службу охраны маджикайев является понижением должности. И где мои медяки?

— Ушли вместе с твоими премиальными.

— Ндааа, в наше время сотня медяков уходит так же незаметно, как приходит, — Ника равнодушно пролистала газету. — А я уж думала не доживу до того момента, когда начну узнавать про себя из газет. А про Масса что?

— Пара якобы дельных советов и просьба покинуть пост.

— Уроды… А про мальчишек тут ничего не сказано?

— Лишь то, что их не нашли… эй, я дал тебе газету, чтобы ты сама прочитала…

Ника вернула многотиражку Киррану.

— Как думаешь, их найдут? — виновато спросила она.

— Девять из десяти за безусловную убежденность.

— Хорошо если так…

Девушка обняла друга за руку и задумалась. Ей совсем не хотелось быть виноватой в еще одном несчастии. Чтобы как-то отвлечься она стала прислушиваться к чужим разговорам. Громче всех беседовал водитель, во весь голос, общаясь с кем-то по гарнитуре. Он говорил о маршруте, хронометраже и подорожавшей солярке. Ника жадно вслушивалась в каждое слово, освобождая голову от лишних опасений.

Через полчаса на конечной остановке вышел последний пассажир. Водитель появился в салоне и раздраженно произнес:

— Конечная. На выход, голубки.

Ника подскочила с места, но Кирран остановил ее, дернув за рукав куртки и сказал:

— Нам дальше.

— Так ведь конечная, — удивилась та.

— Дальше? — подозрительно уточнил водитель.

Кирран кивнул и пояснил:

— До хвоста саламандры.

Водитель шумно почесал затылок и направился обратно в кабину.

— До хвоста саламандры? — спросила Ника.

— Сама все увидишь.

Как только девушка села на место, автобус двинулся по второму маршруту.

— Я думала мы уже приехали.

Кирран покачал головой. С одной стороны он не переставал распекать Никарию, за неуважение к усопшим, с другой, понимал, что не имеет права требовать посещать старый храм, походящий ныне на гнусный могильник.

Дорога, по которой поехал автобус, вела в гору, была неезженая и ничего не знала о комфорте — ни следа, ни колеи, но старой заброшенке и это простительно. Межпространственные перемещения к храму были запрещены — по абонементу никто не путешествовал. Существовали так же порталы, сегодня недействующие или опечатанные. Единственной официальной возможностью добраться до храма был маршрутный автобус номер три, ходивший к ущелью по расписанию — каждые четыре часа. Но никто не гонял машины впустую, если не набиралось и двух желающих.

Несмотря на то, что водитель хорошо здесь ориентировался, он едва успел разъехаться с вылетевшим из тумана шумным такси. Коллеги обменялись любезным хаяньем, трехзначными жестам и, как ни в чем не бывало, продолжили путь.

Кирран скользнул взглядом по скрывшемуся в серой пелене такси — оно возвращалось в город.

Пошел снег. Крупные хлопья неуклюже забились в стекла, обволакивая узорчатой драпировкой изморози, мгновенно таяли и обреченно сползали вниз. Автобус замедлил ход и включил ближний свет. С каждым пройденным метром становилось все холодней и тоскливей, а снежный покров за окном густел, как остывающая манная каша. Через сорок минут водитель остановил у замерзшего шлагбаума.

— Приехали, — выкрикнул он из кабины, открыл двери и вышел покурить.

Ника соскочила с места и выглянула из автобуса.

— Какая здесь мерзкая погода, — поднимая воротник куртки, возмутилась она. — Знала бы, хоть шапку взяла.

— Сюда зима приходит раньше, — прохрипел водитель, укрывая в ладонях пламя зажигалки от ветра.

— Надень, не ворчи, — шепнул Кирран и накинул на сварливую голову подруги вязаную шапку.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила Ника, — молодец, что взял шапку… мою.

— Это ты умница, что поехала. Это правильно. Я, кстати, взял с собой еще и ленты.

Ника затопталась на месте — стало неуютно от излишней опеки друга. Ей не хотелось расстраивать Киррана, но поехала она не для того, чтобы запоздало помянуть погибших. Девушка терпеливо смолчала, натянув вязаную шапку чуть ли не до самого носа.

Водитель долгожданно затянулся и спросил:

— Вас ждать?

— Да, — ответил Кирран. — Мы будем примерно через час.

Водитель съежился от холода, выпуская клубок дыма. Он, конечно же, был бы рад отправиться обратно и не выжидать в стынущем автобусе эту парочку. Но у него был термос горячего чая, пара бутербродов и многоволновое радио, почти без помех вещающее в этой зоне. Водитель кивнул и, вспомнив о страницах неразгаданных кроссвордов, немного повеселел.

— Пойдем, нам туда, — сказал Кирран, дернул подругу за рукав и пролез под заснеженным шлагбаумом.

— А он не уедет? — спросила Ника.

— Не должен. Этот рейс пущен специально для таких, как мы.

Ника обернулась. Водитель проверял колеса и явно никуда не собирался.

— А если уедет? — насторожилась девушка, прогнулась под шлагбаумом, зачерпнув воротником мерзлую гроздь снега.

— Вызовем такси, — успокоил Кирран.

Ника отряхнула запорошенную куртку и пошла за другом в мрачное ущелье. Агент Верис не знала, как выглядит старый храм теперь, она не интересовалась, не читала газет. На это у девушки не было ни сил, ни возможности: пять недель реаниматор Лионкур боролся за ее жизнь, а после пробуждения Никария несколько месяцев провела в кататоническом ступоре, напрочь отказываясь воспринимать реальность. Время реабилитации и психокоррекции длилось много дольше. Полной грудью девушка вздохнула лишь полгода назад. Сегодня настало время взглянуть страхам в глаза.