Миллер Лау - Талискер Страница 15

— Остановись! — проревел Стирлинг. Алессандро сжимал в руке помятый кусок бумаги.

— Жертва, — пробормотал он.

Прошел мимо застывшего в шоке Стирлинга и прикрепил к доске фотографию Дианы. Потом отцепил снимок незнакомого человека и недоуменно уставился на него, пытаясь понять, что он делает рядом с убийцей и жертвами.

Полицейские начали приходить в себя. Чаплин направился к двери.

— Подожди! — крикнул Стирлинг. — Алессандро!

Первый вооруженный охранник уже направил на дверь пистолет. Узнав Стирлинга, он немедленно опустил оружие, не сумев скрыть глубокого разочарования.

Чаплин вышел из-за спины начальника. Ему было нехорошо и хотелось пойти домой и лечь поспать, но сначала надо поговорить с Дунканом Талискером.

Стирлинг снова окликнул его:

— Подожди, Алессандро. Мы несколько продвинулись в деле. Похоже, твой Талискер… похоже, что он…

За Чаплином захлопнулась дверь, оборвав голос старшего инспектора на полуслове.

— …невиновен. У нас новый подозреваемый.

Стирлинг глубоко вздохнул и закурил. Мочевой пузырь был полон.

— Мама была права. Мне следовало стать бухгалтером.

Вечером Талискер пил в одном из пабов в Каугейте. Его удивляло, как заведение может одновременно быть модным и грязным. Раньше так выглядели самые дешевые кабаки, а теперь считалось, что здесь есть «атмосфера». Хотя место подошло бы разве что студентам и академикам. Люди сидели не за столами, а за пустыми бочками из-под виски, не зная, куда деть ноги. В камине горел настоящий огонь, и некоторые уже устроились перед ним на складных стульях. Талискер по привычке сел к стойке бара. Он признавал, хоть и неохотно, что ему тут нравится, и одной пинты хватило, чтобы как следует расслабиться. Слева находилось нечто вроде тоннеля с низкий потолком, выкрашенным в красный цвет; там стояли бочки и даже несколько нормальных столов. Очень по Фрейду, подумал он.

— Эй, Дункан, — раздался голос Малки.

Талискер незаметно кивнул, чтобы показать, что слышит.

— Расслабься. Можешь просто думать. Я слышу твои мысли.

— Правда?

— Ага. Это просто. Я хотел спросить, нет ли у тебя желания прогуляться по Хай-стрит.

— Ну, я вообще-то не собирался , — нахмурился Талискер. — Ты мне хочешь что-то показать? Кстати, ты знаешь что-нибудь про мой изумруд?

— Откуда? Я просто призрак, вот и все. Это еще не делает меня всемо… всемо… гучим.

— А как насчет Мирранон? Помнишь мой сон?

Малки смущенно переступил с ноги на ногу.

— Ну… Не оглядывайся.

— Что?

— Там вошел Чаплин. Кажется, он немного не в себе. Как будто бы только что подрался. Не спятил ли твой приятель?

— Где, он?

— Направился в красную комнату. И даже не заказал выпивку.

— Это мы исправим, — пробормотал Талискер вслух и улыбнулся бармену. — Пожалуйста, еще одну пинту «Гиннесса». У вас ведь есть солодовое виски?

— Да, и довольно большой выбор. — Бармен с гордостью указал на широкую полку.

— О, вот то, что мне нужно. Отправьте, пожалуйста, двойную порцию моему другу в красной комнате. Спасибо.

Талискер внимательно наблюдал, как официант отдал стакан Чаплину, который удивленно поднял голову. Талискер коротко улыбнулся и кивнул, как будто они были старыми друзьями. Он ждал, что Чаплин скажет какую-нибудь гадость, но тот просто ухватился за стакан с виски, как за спасательный круг.

— Да, он явно не в себе, — заметил Малки. — Мне его почти жаль.

— Не трать время, — подумал Талискер в ответ. — Он этого недостоин.

— Чаплин тебя ненавидит, — кивнул призрак. — Нам, духам, кое-что известно. Например, вокруг него большое черное пятно. Беднягу гнетет что-то ужасное из прошлого, и он винит в том тебя. Может, пока ты сидел, это его утешало, но теперь…

Талискер едва не засмеялся.

— Я мог тебе и сам это сказать. Он винит меня в смерти своей жены. Ты не знал?

— Господи Христе! Ты ее убил?

— Что? — спросил Талискер вслух, глубоко уязвленный.

— Простите, сэр? — Бармен удивленно посмотрел на него. Посетители часто разговаривали сами с собой, но не с такой горечью в голосе.

— Простите, случайно вырвалось.

— Как ты мог такое про меня подумать? Неужели надо и тебе доказывать свою невиновность? Я думал, ты на моей, стороне. Она погибла в автокатастрофе.

— В чем?

— И не спрашивай, — пожал плечами Талискер. — Просто не спрашивай.

Когда они добрались до Хай-стрит, уже стемнело. Талискер слегка разомлел в духоте паба, и холодный ночной воздух приятно холодил. Чаплин допился почти до потери памяти. Он выглядел таким несчастным, что Талискеру стало его жаль. Незадолго до ухода Дункан сходил в туалет, а вернувшись, обнаружил, что Чаплина нет.

— Ушел, — объяснил Малки. — Как полагаешь, с ним все в порядке?

— Какая разница? — с горечью подумал бывший заключенный.

— Ты жестокий человек, Дункан Талискер, — печально покачал головой Малки. — И наверное, все равно не сможешь навсегда развязаться с этой историей.

— Значит, у меня тоже своего рода аура? — спокойно спросил Талискер. — Черное пятно?

Призрак удивился, словно раньше об этом и не задумывался.

— Нет, не черное.

— Тогда какое?

— Вроде как… лилово-красное. Я не знаю, что это означает.

Талискера окружили ночные звуки. Он остановился, чтобы закурить, с небывалой ясностью слыша привычный щелчок зажигалки и запах дыма. Ему показалось, что все чувства обострились. Может, он наконец сбросил невидимые оковы пятнадцати лет тюрьмы.

— Что происходит, Малки? Почему ты хотел прийти со мной на Хай-стрит?

— Трудно объяснить. Дункан, пожалуйста, пойдем. Пожалуйста.

Он так упрашивал, что Талискер без дальнейших вопросов повернулся и пошел вверх по улице. Краем глаза он заметил какое-то движение на другой стороне дороги.

— Хорошо, почему бы и нет? В такую ночь приятно прогуляться по Старому городу.

ГЛАВА 5

Сам того не заметив, Чаплин обогнал Талискера и стоял, прислонившись к стене возле Адвокат-Клоуз, маленького переулка выше по Хай-стрит. Разум его был затуманен алкоголем. Обычно инспектор пил мало и не попадался в коварные сети опьянения. Однако сейчас… Его только что стошнило в пустынном закоулке, и глаза горели от неусвоенного алкоголя и непролитых слез стыда. Он медленно сполз по каменной стене на землю. В неподвижном ночном воздухе звук трения пальто по холодным плитам отдавался эхом, В голове прозвучал голос отца: