Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый Страница 12

Мышцы на сгибание у нас не такие сильные, да и точки опоры нет. Тоже местная премудрость, которая «лайфхак» — так человек максимально беззащитен, пусть даже в доспехах. Теперь его можно спокойно тыкать в уязвимые места. А ещё лучше — горло перерезать.

Доспех на Фредерике почти как у меня. Очень дорогой. С латным воротником. Усатый уже открыл защёлки шлема и готовился его снять, пока рядом его «ассистент» уже замахнулся боевым топориком, чтобы тут же вонзить его в висок «клиента». Отрадно видеть профессионализм и энтузиазм подчинённых.

Доспех у Фредерика хорош, но столкновения с боевыми подковами Коровки он не выдержал. Кираса с левой стороны расколота. Лопнула, и кусок стали вдавило сантиметров на десять внутрь тела. Люди после такого, если и живут, то недолго. Коллапс лёгкого. Вот как это называется. В кино видел.

— Не убивать! — рявкнул я, заставив всех замереть. Над нами проплыло облако — или жгут Вуали, — потушив яркие геральдические цвета на эмали доспехов моих людей, добавив их сосредоточенным лицам под открытыми забралами и складкам одежды глубины и теней. Внезапный ренессанс.

— Я хочу задать ему пару вопросов. Будь наготове, — велел я Усатому.

Тот молча и исполнительно кивнул и сорвал шлем с головы пленника. Кожа Фредерика прямо на глазах начала краснеть, а губы — спекаться и трескаться. Глаза он держал закрытыми. Если бы не спутанные волосы и всклокоченная бородка, был бы похож на видео заснувшего под жарким солнцем неосторожного туриста — только со скоростью «минута в час».

Я немного подождал.

— Ты можешь говорить? — с подозрением спросил я, вглядываясь в лицо Фредерика. Даже сейчас он умудрился сохранить выражение надменной снисходительности.

Он не сразу ответил. На лбу выступил пот, губы трескались от жара, а глаза оставались закрытыми. Но потом подбородок дрогнул, и в голосе — хриплом, выжженном изнутри, но всё ещё удивительно спокойном — проступила знакомая ирония:

— Сеньор Магн… И опять ты остался жив, — он попытался улыбнуться, но губы только чуть дёрнулись. — Удивительное везение. Даже смешно.

Я смотрел на него сверху вниз. Пыль, сажа, кровь и тень от проходящего облака делали сцену почти нереальной — как картина. Но всё было по-настоящему.

— А ты всегда умел делать вид, что чтишь договор, — сказал я. — Я, сеньор Фредерик, знаете ли, очень трепетно отношусь к соблюдению договоров. Стараюсь заключать их на взаимовыгодных условиях. Это вопрос не честности, но вежливости. Мне казалось, мы с вами пришли к полному взаимопониманию. Так зачем? Почему ты это сделал? И что с тобой случилось?

При словах о взаимовыгодных условиях, кто-то за моей спиной тихо хмыкнул. Вокруг потихоньку собирался народ. Увы, такова судьба человека моих званий. Все время вокруг тебя трется праздная публика. Хотя, это я зря. Парни за меня готовы драться с нежитью. Я бросил взгляд вокруг. Слушали наш разговор внимательно. Фредерик закашлялся. Влажно. Тяжело. Однако, ничего выкашлял. Крови в легких нет. Как он вообще работает? На чистой магии? Скорее всего, поэтому и накапливается у него кристаллическая мана. Но и физика ему не совсем чужда. Под латным воротником на шее темнело пятно. Такое, как бывает у трупов. Он отвернул голову в сторону, будто не хотел дышать в мою сторону, потом хрипло произнёс:

— Ты не понимаешь, парень… Я не предавал, — Он открыл глаза. Сплошь черные. Я напрягся, но удара ментальной магии не последовало. — Меня ведёт чужая воля.

Я молчал. Ждал.

— Ворон… Глупая девка, сказала что знает как вылечить… Надо было остаться с ней…

— Эглантайн жива⁈ — это была Гвена. Она так и не слезла с коня. Пропустила такую схватку. Стала бояться вампиров? Надо будет с ней поговорить, что-то она притихла.

— Сидит в своем дереве… Эта тварь вылезла, разворотив полгоры! А дерево осталось нетронутым… — Фредерик тяжело глянул на меня. — Она не виновата. Просто спасла любимого. А ты ведь что-то знал, Магн… Но не сказал…

— Не больше твоего, — ответил я. — Только то, что не следует кормить всякую дрянь черными сердцами вампира…

Фредерик внезапно засмеялся. Получилось жутенько. Не только из-за того, что при этом посвистывал воздух в дыре на груди, но и из-за черной безнадеги. Кожа на его скуле лопнула и начала слезать.

— Да… Это мы и делаем… Кормим эту тварь. Вот для чего он нас сделал… И я не могу отказать…

Я припомнил сон, что снился мне на Воющем Камне пару лет назад. Меня обожгла догадка.

— Это… Ворон⁈ — я махнул себе за спину, там где под тенью колдовского тумана таилась огромная, отвратная туша. Вроде одна зеленая девушка говорила что-то про то, что хочет сплавить душу человека с… С хтонью.

— Нет. Вендиката. Древний, сильный… — Фредерик вдруг начал кривиться. но не от боли, а как человек, который пытается поднять тяжесть… — Весь в черных розах.

— Хотелось бы больше подробностей, — вздохнул я.

Он чуть покачал головой.

— Не могу. Даже сейчас, на свету, она держит меня. Смотрит моими глазами. Я могу сопротивляться, но не долго. Я могу обмануть. Сказать, что буду делать, и оно ослабляет хватку. Но ей не нравится, когда я рассказываю про неё…

Я немного подумал. Оглянулся на побоище, оставшееся после его, весьма изобретательной, но безнадежной засады. Доспехи с мертвецов сняли. И с наших, и с врагов. первые, на моей памяти, побрезговав одеждой. Несколько тел наших погибших уже положили на лошадей. Люди ждали только меня. А я оттягивал неизбежное. Поэтому сказал бессмысленные слова, чтобы потянуть время еще немного.

— Значит, ты знал, чем всё кончится.

Он едва заметно кивнул. Даже от этого едва заметного движения кожа на его лице лопнула еще в двух местах. Он вообще все больше напоминал курочку в духовке. Надо или надевать на него шлем, или…Или что? Посадить на цепь в подвале⁈

— И что мне делать с тобой?

Он посмотрел на меня — прямо, спокойно, с упрямой, обречённой гордостью.

— Если бы я боялся смерти… — проговорил он еле слышно, — Я бы родился «подорожником».

Я вздохнул. Рядом стояли молча, дожидаясь команды. Внезапный порыв ветра подхватил край плаща Усатого, и набросил на лицо Фредерика, как саван. Он прав, мне всегда везет. Я кивнул и в голову Фредерика вонзилась острая сталь. За первым