Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов Страница 111

— А разве с проекциями иначе?

— Проекции всегда конструируются так, чтобы содержать обычные для биоформ тормозящие механизмы. Грубо говоря, чем больше твоя проекция трахается, тем меньше удовольствия ты получаешь. Торможение прошито на таком глубоком уровне, что без знания фундаментальных основ его не убрать. Построить проекцию без такого ограничения в состоянии лишь умеющие программировать фантомов — по-настоящему программировать, а не собирать из шаблонных заготовок. А таких на всю нашу популяцию осталось меньше десятка, и никто из них подобными глупостями заниматься не намерен.

— А разве в виртуальности нельзя запрограммировать то же самое? С торможением?

— Можно. Но там подобные ограничения лишь вопрос персональной силы воли Демиурга. А в силу воли подавляющего большинства своих собратьев по божественности, скажу по секрету, я верю еще меньше, чем в способность Яни устоять перед тортиком. Так что в данном случае психологический стереотип является жизненно необходимым предохранителем. Но, Кара, хватит разговоров. Тебе нужно отдыхать, а не мозгами ворочать.

Дзинтон погладил Карину по волосам и отошел к дверному проему.

— Ты хорошо справляешься, Кара, — он ободряюще улыбнулся. — Мне недосуг с вами все время общаться, но я за вами посматриваю. Вы все молодцы. Продолжайте в том же духе.

Он щелкнул выключателем и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь больничной палаты. Теперь темноту прорезал только узкий лучик ночника из-под двери. Карина повернулась на бок, свернулась в калачик, поудобнее закуталась в одеяло и закрыла глаза. Похоже, она дура вдвойне. Сначала чуть было не угробила Масарика, бездумно использовав на нем совершенно незнакомую технологию — и что ей вдруг в голову ударило вот так, без проверки, применить к живому человеку незнакомое устройство? Потом сживала себя со свету, непонятно откуда вообразив себя богиней, способной вылечить кого угодно от чего угодно. Дура… Мысли опять начали путаться. Она попыталась вспомнить что-то очень важное — и уснула под ритмичный писк кардиомонитора. И на сей раз никакие серые сновидения ей не явились.

22.06.858, вододень. Мир, которого не существует

— Сегодня у тебя получается гораздо лучше, — Бокува запрокинула голову, критически обозревая облака. — Почти как настоящие. Еще немного, и ты научишься думать небо правильно.

— Думать о небе, — машинально исправила ее Мизза, почувствовав легкое разочарование. Она-то надеялась, что небо у нее получилось совсем настоящим.

— Нет. Думать о небе — совсем не то, что думать небо. И думать о холмах — совсем не то же, что думать холмы, — Бокува опустилась на землю и обхватила голые коленки руками, задумчиво оперевшись о них подбородком. — Ты уже хорошо думаешь. Скоро ты закончишь.

— А потом что? — Мизза приподнялась и села рядом с ней. — Когда у тебя появится настоящее небо?

— У нас появится настоящее небо, — поправила Бокува. — Мы же строим вместе. Потом займемся чем-нибудь еще. Степь уже почти научилась рождаться сама, ее лишь нужно немного направлять. Ночь и звезды думать легко, я уже пробовала. Они уже есть, только прячутся, нужно лишь их позвать как следует. Наверное, пора думать деревья.

Она протянула вперед руку, и под ее указательным пальцем из травы вверх медленно потянулся тонкий древесный побег. Он рос и рос, покрываясь тонкими веточками, обрастая мелкими каплями зеленых листиков, а потом вдруг почернел и рассыпался.

— Неправильно получилось, — пояснила Бокува.

— Почему?

— Не знаю. Чувствую, что неправильно. Ты чувствуешь.

— Я? — удивилась Мизза. — Но я не чувствую.

— Чувствуешь. Не забывай, я вижу мир твоими глазами. Ты можешь не понимать сама, но я знаю лучше.

Мизза не ответила. Если Бокува хочет так думать, пусть ее. Не ругаться же с ней, в конце концов!

— Ты сегодня какая-то странная, — девочка-кукла повернула голову и посмотрела на Миззу своими разноцветными глазами. — Тебя опять дразнил Сахмат? Или сестры?

Мизза дернула плечом.

— Дразнил, — равнодушно сказала она. — Ну и пусть, мне давно все равно. Собаки тоже лают, а кто их боится? Бокува, ты знаешь, кто такие люди с тоскалами?

— С чем?

— С тоскалами. Такие длинные мечи, длинней моей руки. Я сегодня видела такого. Меня позвал отец и велел очень тихо сидеть за стенкой. Слушать чужого человека и понимать, говорит он правду или врет. У чужого был меч. Кажется, он называется "тоскала".

— Тоскала… Да, меч. Однолезвийный, слегка изогнутый клинок без долов, с острием-кисаки для нанесения колющих ударов и длинной рукоятью, допускающей и двуручный, и одноручный хват. Противовес обычно отсутствует, гарда круглая или овальная. Диапазон длин клинка — от пятидесяти сантиметров у людей до ста пятидесяти у троллей, канонические размеры — шестьдесят пять и сто тридцать три сантиметра соответственно. Тоскалу изобрели тролли, давным-давно, когда…

Бокува замолчала.

— Не помню, — наконец с досадой сказала она. — Помню, что давно. Что-то, связанное с Драконьим Камнем. И каким-то мореходом Усимбэем.

— С Камнем? Мореходом?

— Тоже что-то тролличье. Не помню.

— Тот чужак говорил про дракона. А отец рассмеялся ему в лицо и сказал, что дракон подыхает в судорогах, и что ему не выжить ни на севере, ни на юге. И что на юге он не подох до сих пор только потому, что Панариши не успел туда дотянуться, а на севере — потому что он оставляет буфер между собой и Четырьми Княжествами. Бокува, что такое "буфер"?

— Пустое пространство для безопасности. И что чужак?

— Я думала, он убьет отца. Он так его ненавидел! Но еще он боялся. Не отца, а кого-то еще. Наверное, Панариши. Панариши — тот чудной шаман, на встречу с которым меня возил дядя Тархан.

— Ты рассказывала. Я вспомнила — его зовут не Панариши. Тилос.

— Тилос? — Мизза озадаченно потерла затылок. — Тилос… Как древнего дикарского бога?

— Бога? Я ничего не знаю про богов. Тилос — его имя. Твой отец убил чужака?

— Нет, конечно! — Мизза фыркнула. — Он же гость, а гостей не убивают. Он сел в машину и уехал, а отец долго меня расспрашивал, о чем он врал.

— И о чем?

— Ну… — девочка наморщила лоб, припоминая. — Что у того дракона много денег. Что они собирают силы и вот-вот убьют Панариши и какую-то бесстыдную самозваную кисаки. Что вскоре все вернется назад, и те, кто остался дракону друзьями, станут богатыми. Ой, я вспомнила! Я уже видела этого чужого три лета назад. Через наш Камитар проезжал большой караван, грузовиков, наверное, пятнадцать или двадцать, я тогда еще плохо считала и вообще маленькой была. Грузовики у нас останавливались, и тот чужой встречался с отцом и дядей Тарханом. Тогда они его боялись… или нет, не боялись, а… хотели побыстрей от него избавиться и говорили всякие любезные слова.