Дарья Гущина - Дитя магии Страница 11

— Но я смогу за себя постоять! — возмущаюсь я.

— Ага, сможешь, если это будет один-два бандита, а если шайка? — резонно замечает бабушка. — Поэтому много денег я тебе тоже не дам, только необходимую сумму. И вот еще что — никаких ночных путешествий!

— Постарайся добираться до ночлега к восходу Двойной луны. И никаких безумных поступков, слышишь?

— Слышу, — бодро отвечаю я: несмотря на удручающее обстоятельство, поджидающее меня в конце пути, две недели самостоятельной вольной жизни и путешествий будоражили душу, пробуждая тихо дремавший доныне дух нездорового авантюризма.

— Ифрит, — обращается она к хранителю, — я очень надеюсь, что ты присмотришь за ней как следует!

— Будет сделано! — докладывает джинн, на всякий случай строго посмотрев на меня.

— Ну, в путь, — бабушка крепко обнимает меня на прощание, — и да благословят тебя светлые звезды…

Что-то вздрагивает и сжимается у меня в груди при мысли о том, что я нескоро увижу ее родное светлое лицо. И только сейчас до меня доходит то, что возврата в прежнюю жизнь уже нет. Больше не будет ночных побегов из окна, теплых встреч с городскими друзьями на концертах и полуночных ярмарках, долгих прогулок по лесу и легкой бесшабашной жизни под крылышком у родителей… Мне придется самой заботиться о себе и самой отвечать за себя. Как нескоро я теперь увижусь со всеми и… с Максом. А вдруг он приедет на каникулы, а меня здесь уже нет?..

— Я обязательно все ему расскажу, — тихо вмешивается в поток моих мыслей бабушка, — Не волнуйся.

— Да, пожалуйся, — прошу я, еще раз обнимая ее и взбираясь в седло, — до встречи.

— До встречи, моя милая, — прощается она, мимолетно смахивая прозрачную слезинку.

Ветер, словно почувствовав свободу, резво устремляется по дороге, указанной бабушкой. Но на холме я останавливаю его, чтобы еще раз взглянуть на старинный, увитый плющом замок, спрятанный в самом сердце леса, и маленькую светлую фигурку, замершую на поляне с поднятой в жесте прощания рукой. Пока, бабуля, обещаюсь не опозорить тебя и вытрясти из Звездочета титул ученика. Так что не переживай!

— Ифрит, ты запомнил дорогу?

— Разумеется, — каким-то чересчур серьезным голосом отвечает он, и тихо добавляет: — Я еще никогда так далеко не уходил от родового поместья… Не думал, что это будет так тяжело…

— Не переживай, — пытаюсь утешить его я. — Ведь я с тобой!

— Вот это меня больше всего и беспокоит, — с сарказмом замечает джинн.

ГЛАВА 3

Беспокойная ночь

— Лекс, не выпендривайся, ешь, — увещевал меня ифрит, пока я с явным отвращением ковыряла вилкой остывшие котлеты.

Я кинула на него мрачный взгляд, попробовала пожевать один маленький кусочек, но тотчас же тихонько выплюнула его, так и не проглотив.

— Фу, какая гадость! — сморщилась я, отодвигая тарелку.

— Чтоб тебя черти съели, избалованная девчонка, — пробормотал раздосадованный хранитель. — Ну что тебя здесь не устраивает, а?

— Мясо, — бурчу я, — я ненавижу мясо!

— Нет, вы только посмотрите на нее! — простонал он. — Мясо она ненавидит, видите ли! Ну а раз нету здесь ничего другого, так что, ты с голоду пухнуть будешь, да?

— Буду! — гордо вздернула подбородок я. — Буду, только убери от меня это ужасное мясо!

— А ну ешь, я сказал! — потеряв последнее терпение, рявкнул джинн, грохнув кулаком по столу так, что вся стоящая на нем посуда с жалобным звоном посыпалась на пол.

Сидящий за соседними столиками народ дружно изменился в лице и вытаращился на меня. Ну да, для них-то посуда вдруг сама по себе подпрыгнула в воздухе… Я сладко улыбнулась уставившимся на меня вытянутым физиономиям и сквозь зубы прошипела притихшему ифриту:

— Угомонись-ка, солнце мое. Разошелся тут. Лучше пойди и поищи что-нибудь путное поесть.

— Что, например? — угрюмо поинтересовался он.

— Все, что найдешь, но только не животного происхождения.

— Слушаюсь, — уныло возвестил хранитель, испарившись, а я, вытянув ноги, принялась с рассеянным видом таращиться куда-то в сторону.

За десять дней пути я уже успела всякого насмотреться, в том числе и на завсегдатаев постоялых дворов подобного типа, которые (в смысле, люди) являли собой некую серую безликую массу, деловито снующую по делам и выклянчивающую у управляющих скидку на ночлег или обед. Хотя и среди них встречались весьма примечательные личности, за которыми я наблюдала с любопытством. Все-таки почти всю свою сознательную жизнь я провела в окрестностях родового поместья, и чужие нравы и обычаи были для меня в диковинку. Например, молча есть. Собьется в кучу, большое семейство и поглощает себе ужин, и даже приятного аппетита друг другу не пожелают. Мы вот за едой всегда что-нибудь обсуждали…

Мои размышления прервал чей-то гневный вопль:

— Где мой рис?!

Я усмехнулась: джинн взялся за дело. Бедняга, я его за эти дни совсем загоняла. Но кто же виноват, что по бабушкиному письму мне выдавали исключительно дежурное блюдо, в которое непременно входило что-нибудь мясное? Мясо я тихонько выкидывала, а хранителя посылала за чем-нибудь другим. Он ворчал, рычал, вопил, но я ничего не могла с собой поделать. С детства ненавижу мясо. Я выросла в лесу, среди зверюшек и птичек, и просто не могла себе представить, как таких чудесных милых созданий можно поедать! Для меня это было сродни людоедству. А самый сильный шок в связи с этим пережила тогда, когда однажды папа взял меня на охоту. Кода я увидела несчастного загнанного олененка, окруженного злобными собаками, у меня случилась сильнейшая истерика и я рыдала до тех пор, пока зверюшку не отпустили в лес, а папа клятвенно не пообещал мне, что не только сам перестанет охотиться, но и другим запретит.

— Держи, чудовище. — Ифрит, воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что за нами никто не наблюдает, опустил на стол поднос, на котором стояла чашка с дымящимся рисом и тарелка салата.

— Спасибо, ты настоящий друг, — с чувством поблагодарила я, принимаясь за еду.

— Да ладно, чего уж там, — буркнул он, как-то странно наблюдая за тем, как я активно поглощаю еду, и добавил: — Подкормить бы тебя надо, а то совсем в дороге отощала.

Я едва не поперхнулась салатом, прыснув:

— Кто?! Я?! Да я всю жизнь такой была!

— Родителей твоих пороть надо! — авторитетно заявил хранитель, неодобрительно качая головой. — Заморили ребенка голодом!

Меня начал разбирать смех. Фыркнув пару раз, я низко склонилась над тарелками, чтобы не обижать заботливого джинна, а он продолжал ворчать себе под нос все время, пока я заканчивала ужинать.

— Кстати, Лекс, — вдруг перешел на серьезный тон ифрит, — ты не находишь, что вон тот тип за противоположным столиком за тобой наблюдает?