Предзимье. Осень+зима - Татьяна Лаас Страница 10

— Это в отделении только медсестрами распоряжаться.

Карина снова спросила, пальчиком водя по краю пустого бокала:

— А дальше кем будешь?

Само собой подразумевалось, что надо расти и делать карьеру.

— А дальше могу стать главной медсестрой. Это в больнице всеми медсестрами заведовать. А что?

— А дальше? — не отставала Карина. И что ей неймется? — Например, всеми медсестрами города или страны…

Тая скрипнула зубами, не зная, что и сказать на это. Серпентарий ждал ответа. Иней полз прочь от Таиного стула, но тут же таял.

— А дальше я замуж выйду, — сдалась Тая. Даша же не успела про венец безбрачия наврать?

— Так про венец безбрачия все же ложь! — вмешалась Альбина.

— И кого приметила себе? — влезла в разговор Женя, добрая душа. — Зимовский, говорят, всех возможных невест империи уже отшил. Кроме Разумовской, конечно. И тебя.

Вокруг раздались понятливые смешки.

— Ему император может приказать жениться. — Карина улыбнулась. — Хочешь, замолвлю за тебя словечко? Мой муж близок с императором.

Очарование мелких городков — ты только глянул на кого-то случайно, а на другой стороне города тебя уже женили. Бедняга Зимовский, зря он подвозил её.

Тая честно сказала:

— Илья Андреевич последний человек в этом мире, за кого я бы хотела выйти замуж.

Её не поняли и принялись тут же доказывать, что главное — род, а качества мужа… Его и перевоспитать можно. Особенно Лариса старалась убеждать со своим ходящим наискосок мужем. Хорошо, что в середине дебатов о правильном воспитании мужей вернулась Даша и снова приняла огонь на себя. Она узнала по большому… Очень большому секрету, что тот самый Кошкин, ну вы понимаете, тот самый, приедет в свите с императрицей. Словно у него выбор есть — не ехать.

Тая с облегчением, что от неё отстали, вздохнула. Она посмотрела в зал, ища магмода. За него было почему-то тревожно. Магмог нашелся на танцплощадке. Танцевать он не умел, но очень старался — до природной грации волкодлаков ему было далеко. Его сторонились, но его это не останавливало. Он словно за усы дергал местное общество снобов. Движения его становились расслабленнее и хаотичнее — он уже три или четыре захода сделал к бару. И как он умудряется пить без соломинки? Он совсем идиот или как…

Оставалось надеяться, что «шкафчики» в углу с замашками гвардии не оставят в беде своего, если магмод нарвется. К нему уже два раза кто-то подходил из обслуги и что-то старательно выговаривал. Тревога так и чувствовалась в воздухе. Морозные узоры вырвались в зал, еще никем не замечаемые. Таины ладони то и дело чесались, словно на них заживали раны, нанесенные стерней. Хорошо хоть колыбельная не звучала в ушах. Это все Змеегорск. Не надо было сюда возвращаться… Тая сегодня же позвонит Павлу и попросит его помочь с дедом. И уедет из этого сумасшедшего городка навсегда.

Магическое звукопоглощение работало плохо — чужие разговоры доносились неприятным гулом, из которого легко можно было выцепить целые фразы. Музыка прорывалась глухим ритмом и визгами высоких нот.

Вероника, откинувшись на спинку стула, рассказывала, опять же по большому женскому секрету, что Зимовский только из-за природной трусости отсиделся в тылу. Мол, ему предлагали Дальневосточное направление, а он прикрылся болезнью. Вот изыкается же мужик сегодня. Что они все к нему привязались? Ладно, она — он её постоянно на смех поднимал из-за происхождения и фамилии, змейки-то что.

Даша, словно рыцарь на белом коне, почему-то тут же бросилась на защиту Зимовского:

— Ника, он тоже воевал — тут. Видели же, что осталось от кирзавода? Магмод вырвался и взорвал все к… к… Все взорвал.

Дашины пальцы почему-то дрожали. С чего бы это? Сумароков вроде тут не служил. Вероника побелела и отвернулась. Точно, у нее же самой муж — магмод.

Даша продолжила:

— А сколько нападений на исследовательские центры было? Какая-то сволочь в паутинку скинула координаты магкластера. И кучу фотографий, даже из лабораторий. Зимовскому тут было нескучно.

Вероника вздохнула — её муж точно воевал:

— Даша, всем в стране было нескучно. А Зимовский сильный маг, прирожденный, не то, что выродки.

Мужу Вероники только посочувствовать оставалось. И ведь развода почти не добиться.

— У него неоперируемый порок сердца, между прочим! — не сдержалась Даша, выдавая медицинскую тайну. Сумароков вообще думает головой, когда все рассказывает своей жене? — Трехкамерное сердце.

Тая с трудом удержала брови на месте — с таким, вообще-то, не живут. Источники Сумарокова где-то напортачили, или Даша не так все поняла. Может, у него овальное окно в сердце не заросло? Черт с ним, с Зимовским, как магмода с танцпола уводить?! Вот что важнее сейчас. Ощущение, как над пропастью: и дух захватывает, и понимаешь, что если не устоишь… Что будет, если она не устоит?

Тихо-тихо, где-то за гранью зазвучала колыбельная, до дрожи пугая Таю.

…ранка быстро заживет,

И Луна свое возьмет.

Будешь бегать по кустам,

По сосновым по лесам…

Вероника пожала точеными, укутанными в дорогие меха плечами:

— И все равно — он трус.

Может, не трус, но… С магомодами воевать — особого ума не надо. И снова все покатилось по накатанной — обсуждали, что Разумовская, та самая, чей отец изобрел способ раскачки пустых магоканалов, положила глаз на Зимовского… А колыбельная уже звучала открыто. Тая вздрогнула. Это диджей за пультом включил свой трек. И с танцпола вынесло половину танцующих, а магмод остался. Еще и девицу какую-то умудрился притянуть к себе, кружа под её пьяный смех. Местным это явно не понравится.

— …так что, Тая, держись — кусать будут больно, — с насмешкой в голосе сказала Альбина.

Тая даже вынырнула из мыслей. За что её-то кусать? Магмоды не едят людей!

Она посмотрела на Альбину. Вероника хохотнула, делая большой, отчаянный глоток из бокала. Там на дне плескалось что-то янтарное.

Даша смилостивилась и пояснила:

— Мы о Разумовской, которой Илья Андреевич приглянулся. Очень.

Тая нахмурилась. Её Зимовский вообще не интересует.

— Да ну вас…

Ей магмод сейчас важнее. Девицу у него уже отобрали, и два парня пытались технично зажать магмода с боков, но он легко ушел от ударов обоих. И продолжил танцевать, пока официанты помогали шатающимся и еле стоящим на ногах парням выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Чума! Все хуже и хуже. ОТК не понимает, что откровенно нарывается? Ему уходить надо.

— Та-а-ая… — протяжно позвала Ольга.

— Что? — отмерла она, наблюдая, как в клуб вошли двое городовых и прямой наводкой направились к магмоду. Быстро они сработали — на подхвате у клубных громил, что