Княжна. Тихоня. Прачка (СИ) - Марианна Красовская Страница 10

— Обещай больше не приходить.

— Да, я понял. Обещаю.

Я молча наблюдала в окно, как княжич Синегорский вышел на улицу — прямо под фонарь, как его ревнивым жестом подхватила под руку супруга. Неприятное открытие — госпожа Синегорская, кажется, была в положении. Сомневаюсь, что такая хрупкая барышня просто много ест. Скрипнув зубами, я задернула занавеску.

Обидно? Наверное, нет. В моей жизни столько всего случилось, что я давно забыла этого человека. И если бы он не повстречался вновь на моем пути, то я бы нисколько и не страдала. Но сейчас воспоминания нахлынули волной. Я была тогда юна, беззаботна и очень счастлива. Я могла бы быть на месте этой, конечно же, неприятной особы. Но увы, я сидела на стуле возле постели и мрачно разглядывала спокойные лица чужих детей. И Марэка, и Амалу я, конечно, полюбила всем сердцем. Но моей крови в них не было ни капли.

К тому же появилась еще одна проблема, о которой я даже помыслить не могла. Мне нужно будет или отказываться от патента, или… или искать любовника.

Глава 6

Об усталости

Я снова проспала. Встреча с бывшим женихом совершенно выбила меня из колеи, и уснула я, кажется, под утро. Проснулась же от настойчивого стука в дверь и воплей Катерины.

Вскочила, оглядываясь, распахнула дверь — в одной только ночной сорочке.

— Уже девять?

— Десятый час, госпожа.

— Кошмар!

Не умывшись, не накормив детей, заплетая на ходу косу, я бежала по улице, про себя ругая последними словами княжича. Это все он виноват. Споткнулась, упала, больно ушибив коленку. Какой-то мужчина помог мне подняться, усадил на лавочку. Молодая бонна с двумя прехорошенькими чистенькими детьми напоила меня водой и ласково успокаивала. Предлагала разыскать лекаря — вдруг я сломала себе что-нибудь, но я содрогнулась, представив себе, что она приведет какого-нибудь Асура, перед которым придется обнажать ноги. Ничего, справлюсь. Пятно на юбке я убрала сама. Больше бежать никуда не хотелось.

Утро было прекрасным. По высокому голубому небу плыли кудрявые облака, ласково журчали струи большого фонтана, одуряюще пахли последние розы. Было довольно зябко — осень уже вступала в свои права. На мостовой шебуршали маленькие золотые листочки. Невольно вспомнилось, как в детстве, да что там — несколько лет назад — я любила гулять по газонам, шурша листвой. А в родительском доме и вовсе частенько падала прямо в высокую золотистую кучу. Как играла с братьями в торговую лавку и расплачивалась резными монетками. Как сидела на окне и слушала песню дождя, водя пальцами по стеклу.

Я ведь очень любила раннюю осень!

А в этом году едва ее замечала, лишь радуясь, что солнце все еще согревает город, и мне не нужно пальто.

Я страшно устала бегать от себя самой и от обстоятельств, но боялась остановиться. Тогда ведь станет понятно, каких глупостей я натворила.

За каким бесом меня понесло на Юг? Почему я не вернулась к родителям? Ответ не так прост, как кажется на первый взгляд. С одной стороны, меня душила обида за то, что всю мою жизнь они прочили мне в мужья Асура. Я настолько привыкла к этой мысли, что и представить кого-то другого рядом не могла. В мыслях я спала рядом с ним, я рожала ему детей, я в старости сидела возле камина и неторопливо с ним беседовала. Я видела свое будущее лишь в нем. Его отказ от помолвки стал для меня чертовски разрушительным. Разумеется, злость и разочарование я сорвала на родителях. Впервые в жизни я орала, как базарная торговка. Это не делает мне чести, но тогда мне стало легче.

Я уехала из дома в столицу, потому что хотела все забыть.

Но была и еще одна причина: мои старшие братья. Они, вне всякого сомнения, принимали самое деятельное участие в организации восстания. И в замке родителей, конечно, не раз и не два побывали дознаватели. Там мне было бы не спрятаться.

Поэтому я убежала с детьми на Юг, но и здесь судьба меня настигла. Не очень-то я умею притворяться простолюдинкой. Воспитание, образование, магический дар — все это выдает меня с головой.

Мимо пробежала смешная кудрявая собачонка, ткнулась мне в колени. Я невольно погладила пушистые уши: когда-то и у меня была такая живая игрушка. Нужно было подниматься и идти в таверну, но я не могла себя заставить.

Как же я устала!

Устала вставать по утрам. Устала голодать. Устала притворяться. Устала носить ужасные серые платья и отвратительный вдовий платок. Устала от детей — чего уж себе врать-то! Они милые, славные, я их, безусловно, люблю, но ответственность за их жизнь и здоровье лежит на моих плечах, словно мельничный жернов. А еще — чувство вины. Плохая из меня получилась мать. Я так мало уделяла им внимания! Я не читала им сказок, не водила в парк кормить уток. Не покупала игрушек, не спрашивала, как прошел их день. С Марэком пора начинать занятия по магии — уже случаются спонтанные выбросы. Амала не умеет толком разговаривать. Все это — моя забота. Больше у них никого нет.

— Госпожа Марта Плетнева? — раздался женский голос над моей головой.

Я медленно подняла глаза, разглядывая пеструю юбку, белую сорочку с расшитыми рукавами и цветастую шаль на плечах незнакомки. Какая она… не южная. Глаза светлые, почти прозрачные, волосы рыжеватые, с золотыми прядями. Миленькое личико сердечком, тонкие плечи и довольно выдающийся живот, который никак не скрывала одежда.

— Госпожа Синегорская? — мрачно пробормотала я. — Что вам нужно?

— Ну, мой супруг дал слово, что не станет лезть в вашу жизнь, а я ничего не обещала, поэтому стану. Меня мучают угрызения совести, знаете ли.

— Напрасно, — вяло ответила я. — Вы тут ни при чем. Решение он принимал самостоятельно. И, насколько я помню последовательность событий, наш последний разговор состоялся еще до встречи с вами.

Просторечные слова облетели как шелуха, я мигом стала той, кем была до всех этих неприятных событий: княжной Матильдой Снежиной. Речь поменялась, невольно выпрямилась спина, на губах заиграла снисходительная улыбка. Перед этой женщиной я должна выглядеть настоящей леди.

— Об этом я и хотела поговорить. Слушайте, Марта, как насчет позавтракать где-нибудь наедине, а? Я ждала вас в «Хромом петухе», но вы не пришли на работу.

— Ах, да. Видите ли, я упала и расшибла колено. А потом решила, что больше не хочу работать подавальщицей.

— Даже так? —