Создатели монстров - Марат Александрович Чернов Страница 80

— Не могло, согласен, — кивнул Пришвин, ловя себя на мысли, что крайне заинтригован словами Железного.

— Что же тогда произошло? Злобные твари сами себя ликвидировали? Но, признаюсь, в это тоже сложно поверить.

— И вы вообще ничего не заметили?

Пришвин обратил внимание, как переглянулись Железный и Соколов; судя по всему, они и сами были всерьёз удивлены подобной развязке.

— Можно сказать, что ничего.

— Глеб, помнится, я просил вас навести справки о некоем Вольфе Моруа, — сказал Пришвин. — Вы что-нибудь нашли?

Железный натянуто улыбнулся:

— Кажется, этот таинственный Моруа волнует вас больше, чем что-либо ещё. Должен огорчить, ничего определённого. Если точнее, то данных об этом физике, как таковом, нет в природе. Тебя, конечно, это не утешит…

— Сплошные загадки, просто некуда деваться! — с улыбкой ответил Пришвин и пристально посмотрел на Железного. — А ведь я не говорил, что он физик.

Последовала неловкая пауза, которую разрядил смех Соколова:

— Он тебя поймал, Глеб!

— Это лишний раз подтверждает, что я был прав, говоря, что этот парень — тот, кто нам нужен, — ответил Железный, с одобрением взглянув на журналиста. — Мы тут собрались не просто так, Константин. Как ты верно заметил, мы старались всё-таки кое-что от тебя утаить, но тебя не проведёшь. Действительно, в середине прошлого века был такой физик-теоретик, и вместе со своей командой ассистентов он создавал для нашей оборонки такие штуки, упоминать о которых до сих пор приравнено к измене родине. Но и ты с нами не полностью откровенен, не так ли? Скажу только, что след этого самого Моруа затерялся в истории в тех же шестидесятых.

— Нет смысла что-то скрывать, плазморез — это его изобретение, — сказал Пришвин.

— Так мы и думали. Но мы собрались здесь не за тем, чтобы обсуждать достоинства и недостатки этого опасного оружия. Недавно было принято решение о создании собого отдела по расследованию и устранению подобных проблем. В отделе уже есть несколько человек, добровольно вступивших в его состав: это опытный десантник, прошедший огонь, воду и медные трубы, — он кивнул на Соколова, — молодая, но уже умудрённая опытом учёный-энтомолог, чьи знания биологических видов могут быть очень кстати, и ваш покорный слуга, которому поручили возглавить сам отдел. Все те, кого ты видишь, Костя. Не хватает только тебя.

— Слушай, пацан, я был за тебя обеими руками, — вставил Соколов. — Вступай в наше содружество!

— Я бы тоже хотела, чтобы вы присоединились, — произнесла девушка, скромно потупив взгляд.

— Вот-вот, присоединяйся, будет интересно, — добавил Соколов. — Научу тебя стрелять, если понадобится.

— Это не значит, что мы приходим на работу к восьми утра и торчим в своих кабинетах, — пояснил Железный. — Это ни к чему! Но если нам придётся столкнуться с той неизвестной силой или с чем-нибудь в этом роде снова, я хочу быть уверен, что все мы соберёмся по первому зову, чтобы принять вызов…

Они ещё долго пробыли в кафе, разглагольствуя обо всём, о чём только позволено говорить на публике, пока Железному не скинули какое-то срочное сообщение на мобильник. Лишь после этого они разошлись по своим делам, пообещав друг другу обязательно встретиться снова. Если, конечно, на то будет веская причина.

В тот же день, не испытывая большого желания оставаться в слякотной и холодной на тот момент Москве, Пришвин сел на поезд, отправившись обратно в свой родной город. Добравшись до него на следующий день, заряженный какой-то новой доброй и бодрящей энергией, он сразу же направился не домой, а на работу в редакцию, в свой личный тесный, но уютный кабинет, где его ждал рабочий компьютер. Это была всё та же, успевшая ему немного поднадоесть, редакция «Скандальных новостей». Там его ждала знакомая скучная сортировка писем и баек, посвящённых свидетельствам очевидцев НЛО, полтергейста и прочей нечисти, которой, как подсказывал ему житейский опыт, в реальной жизни просто не хватает места. Но теперь у него появилась одна интересная мысль о том, что его работа здесь обретает новый смысл, ведь, в самом деле, должна же найтись на тысячу неправдоподобных баек хоть одна, претендующая на истину!