Мэтт Рафф - Канализация, Газ & Электричество Страница 73

Брайс попросил водителя остановиться на квартал раньше, чтобы пройтись по парку, разбитому рядом с домом, и высушить крокодиловы слезы «Банкирского праздника» на прохладном ночном воздухе. Летним вечером ему вполне могли бы повстречаться и другие гуляющие, но в ноябре в такой час весь парк принадлежал ему — по крайней мере, так казалось поначалу.

Ноябрь. Уже? Да, наступил 56 минут назад, судя по стрелкам часов. Висящие на оранжевых ветвях клена бумажные фонарики, похожие на тыквы с прорезанными глазками, напомнили Клэйтону, что сегодня Хэллоуин, — теперь ясно, почему в ночных клубах было столько людей в причудливых костюмах, уж не говоря про кошачьи усы на лице его партнерши по танцам, которые он счел глюком.

Налетел ветер, притащив в маленьком смерче опавших листьев праздничный пакет для сладостей. Клэйтон наклонился и поднял его. «СТРА-А-АШНО хочется сладкого» — было написано на пакете. Заглянув внутрь, Клэйтон не нашел ничего стра-а-ашно сладкого, даже обертки. Жалко. Сам Клэйтон никогда не ходил по домам, не пугал соседей, выпрашивая конфеты. Отец строго запрещал попрошайничать и предлагал новую форму социального дарвинизма — выдавать детям начиненные бритвенными лезвиями яблоки; так что 31 октября соседские дети благоразумно обходили дом Брайсов — как, впрочем, и в другие дни.

— Ладно, — сказал Клэйтон, смяв пакет. Швырнул его назад в кучу листьев и тут-то увидел первого Негра.

Тот вышел на дорожку и встал перед Клэйтоном, преградив дорогу. Поначалу Брайс не испугался. Пакистанца или араба испугался бы, но Негров Клэйтон считал офисным оборудованием, не страшнее кофеварки. Тем не менее данный экземпляр был одет в дешевый коричневый костюм и котелок — точно не заводской стандарт, — что-то держал в руке, и это что-то гремело: жестяной стаканчик. Полный незаточенных карандашей.

Клэйтон обернулся.

Подошел второй Негр, одетый точно так же, как и первый. Вдалеке, у входа, Негр-карлик в форме парикмахера запирал ворота на цепь.

И тут уж у Клэйтона выступил пот. Он повернулся к первому Негру: интересно, закрыты ли уже остальные выходы из парка? И кто за это отвечает? Это хэллоуинский розыгрыш? Да наверняка. И волноваться-то все равно не о чем, поскольку поведенческие стабилизаторы Слуг запрещают даже самое малое безобразие. И сделать ему что-то плохое они, разумеется, не смогут, и если он просто пойдет дальше…

Янтарсон Чайнег, вспомнил он.

Первый Негр погремел карандашами в стаканчике.

— Вот дерьмо, — сказал Клэйтон и почувствовал укол. Еле заметный, в правую лопатку, но воздействие было такое, словно ему в голову залили ведро «Банкирского праздника».

Он беспомощно опустился на колени, усиленно моргая. Услышал голос Негра:

— О, Ватаман, снова в яблочко.

И ответ:

— Ну, Энди, я ж тренироваюсь.

Клэйтон застонал. Все уже собрались вокруг него, шарили по карманам; сопротивляться он был не в силах. Послышался еще один голос — казалось, что он принадлежит белому человеку, к тому же — знакомому; он раздавал приказы:

— Амос, проверь, ты точно взял все бумажки? Ценности. Ключи. Я немедленно блокирую все кредитные линии. Коротышка! Тащи косметику. Ватаман, тащи степлер для языка.

Собрав все силы, Клэйтон поднял голову и сфокусировал взгляд. Над ним стоял белый мужчина в безупречном сером костюме.

— Рой?

— Привет, Мэри Солнышко[172], — ответил Рой. У него в руке тоже был жестяной стаканчик с карандашами. — Готов выйти на работу?

— Босс, вот его часы, — сказал Амос, подавая «Ролекс» Клэйтона. Рой посмотрел на него в упор.

— 12:59, — сказал он. — Округлим до часа. Энди, настрой таймер в ошейнике на час дня в четверг. — Рой кивнул Клэйтону. — У тебя тридцать шесть часов, чемпион.

— Что это? — умоляюще выдавил Клэйтон. — Что это?

— Проверка, — ответил Рой и погремел карандашами. — Это проверка.

12

Полагаю, мне никто не скажет, что таких людей, о которых я пишу, не существует. То, что эта книга написана — и опубликована, — мое доказательство того, что они есть.

Уинстон вытянулся на койке… О'Брайен смотрел сверху, слабая улыбка кривила ему рот.

— Я вам говорю, Уинстон, метафизика — не ваша сильная сторона. Слово, которое вы пытаетесь вспомнить, — солипсизм…

«Атлант расправил плечи»: броское название на абсолютно белом фоне выделялось среди кричащих карнавальных обложек научной фантастики, с которыми она иногда соседствовала на полке. На первых курсах Джоан Файн, рассматривая книги в магазинах на Гарвард-сквер, не раз брала в руки это выдающееся произведение Айн Рэнд, но, быстренько пролистав 1084 страницы восьмым кеглем, ставила обратно. Ее интриговала сама плотность текста — такой толстой книгой можно размозжить человеку голову, — но Джоан даже не представляла, о чем там говорится. Каждый раз, ставя «Атланта» на место, она клялась про себя, что когда-нибудь ее прочтет — так же, как постоянно обещала себе прочесть и другую толстую книгу, написанную чуваком, который не позволял себя фотографировать. Но если бы не счастливая случайность в виде плотского влечения, может быть, руки до этого у нее так бы и не дошли.

С Арчи Керриганом Джоан познакомилась в 03 году, изучая памятную записку по федеральному нормативу промышленной генной инженерии. Керриган родился в Арканзасе в семье консерваторов — лукавый иконоборец правого крыла, из спортивного интереса больше всего любил обучать глупым фокусам псов Левацкого Божества. Впервые он печально прославился, когда корреспондент гарвардского «Кримсона»[174] обвинил его в «агрессии символов», поскольку он вывесил из окна своей комнаты в общежитии военный флаг Конфедерации. Прогрессивное студенчество быстренько мобилизовалось, дабы выразить негодование и потребовать снять флаг, но были оконфужены, когда в разгар их полуночного бдения проходящий мимо студент-старшекурсник отделения политологии заметил, что у Керригана на самом деле не расистский флаг Конфедерации, а британский «Юнион Джек». Тут как раз оказался фотограф «Нэшнл Ревью» и снял покрасневших и скукожившихся от стыда демонстрантов; корреспондент «Роллинг Стоун» Пи-Джей О'Рурк[175] пару недель спустя тоже присоединился ко всеобщему осмеянию, опубликовав статью под названием «Невежественная элита Пупа Земли: почему студент не отличает пончиков от овсянки». Заподозрив — как-то запоздало, — что их подставили, выступавшие против флага перечитали ту статью в «Кримсоне», которая разожгла в них искру бунта. Подписано было «А.К.».