Механическое солнце - Павел Александрович Шушканов Страница 64

Рой поспешно поднялся.

Массивная деревянная дверь закрылась за ними. Орели взяла его под руку.

– Извините их, Рой. Они хорошие люди, но иногда просто невыносимы.

– Мне показалось, что они немного ревнуют вас ко мне.

Орели засмеялась.

– Я в этом более чем уверена.

Они неспешно шли по коридору, ничем не примечательному, кроме черно-бело-красных картин на стенах, изображавших далекие неизвестные горы и сады.

– Мой дом – не самый примечательный на континенте, – сказала Орели. – Показывать особенно нечего, просто я хотела увести вас оттуда.

– Спасибо.

Рой остановился у картины с усеченной горой, по склонам которой плыли вниз ярко-красные огненные реки. Ничего подобного он никогда не видел.

– Вам нравятся мои картины?

– Они ваши?

Орели улыбнулась.

– Конечно, нет. В смысле, что я не писала их. Просто купила. Михаил Ри – известный художник из ваших широт, впрочем, вряд ли вы слышали о нем. Его картины куда популярнее здесь у нас. Но если вам все же нравятся картины, то вы должны кое-что увидеть.

Она взяла его за руку и потянула за собой.

– Идемте же. Оно того стоит.

У двери с тонкой медной ручкой Рой остановился. Нет, это же не могла быть ее спальня! Он слышал свое неровное дыхание и то, как бешено колотится сердце. Орели смотрела на него большими глазами. Она и не думала с ним играть, как казалось.

«Слишком много значения я придаю мелочам», – подумал Рой. Ему хотелось исчезнуть, оказаться подальше от этого дома и его гостей, от этого континента, на котором он не был раньше и не хотел быть сейчас. И в то же время он не хотел отпускать руку Орели. Никогда.

– Просто комната, – тихо сказала Орели. – Одна из моих любимых.

Она толкнула дверь, и в глубине большого зала зажегся приглушенный свет газовых ламп. Рой не заметил ни книжных стеллажей под самый потолок, ни коллекции редких вещей на тонких деревянных полках, которой позавидовал бы сам Борис Дюк, ни мягкого ковра под ногами, в котором ступни утопали по самую щиколотку. Его взгляд привлекло панно, занимающее всю стену.

– Я знала, что вам понравится.

Рой шагнул ближе. Это была потрясающая картина, на фоне которой меркли любые музейные полотна. Живописная карта лун, на которой отражалась вся история мира.

– А вы знаете, как возник наш мир, Рой? – Орели провела тонкими пальцами по карте.

– Немного.

– О нет, – она улыбнулась, – тут или все или полное неведение. Когда-то, когда мы еще жили на Земле, а солнце было теплым желтым шариком в голубом небе, луны Планеты – тогда ее называли Юпитером – были холодными, безжизненными, скованными льдом. В подледных океанах нашего мира водилась какая-то жизнь, следы которой можно встретить и сейчас, но не более того. В то время на Земле жили двадцать миллиардов человек. Наверное, вам сложно представить такое количество людей.

– Вовсе нет, – Рон облизнул сухие губы.

– Когда появились первые признаки того, что Солнце начинает меняться и его атмосфера скоро проглотит Землю, люди взглянули на миры подальше своей планеты. Идеальным был Марс, но слишком близко он был расположен. Говорят, он летит и сейчас по орбите раздувшегося Солнца, а его пески превратились в стекло.

Орели смотрела на полосатый светло-коричневый шар на полотне, заложив руки за спину. Ее тонкая фигура в приглушенном свете ламп словно бросала вызов массивной Планете, величественному и безграничному космосу.

– У Юпитера было четыре крупных луны, но лишь три из них годились для заселения. Покрытые льдами, глубокими океанами и тонкой атмосферой, они поначалу совсем не были пригодны для жизни. Конечно, увеличившись в размерах, солнце рано или поздно растопило бы льды и согрело моря, но у людей не было времени ждать. И тогда началось преобразование. Это были великие времена!

Рой увидел стремящиеся к холодным мирам громады, которые поначалу принял за стилизованные дирижабли.

– Сотни астероидов из пояса с ионными двигателями начали свой путь к лунам Планеты и в том числе к Европе. Они падали с неба, врезались в океаны, ломая льды, выделяя столько энергии, что моря вскипали. Хрупкие миры могли разрушиться от таких бомбардировок, но этого не произошло. Испаряясь, океаны создали плотную атмосферу, в которой пока было много метана, способного удерживать тепло. Это было грандиозное, хотя и варварское событие, – Орели улыбнулась. – Но океаны Европы были слишком глубоки, намного глубже Земных. Они покрывали всю луну. Нам просто негде было бы жить, если бы не чудовищной величины камни с неба. Их остатки мы называем островами и материком. Даже ваш любимый Жерло – не более чем оконечность древнего астероида, а не настоящий вулкан.

Когда бури на лунах Планеты утихли, на Земле было уже слишком жарко. Пришло время ковчегов.

– С животными и людьми?

– Остатками людей. Сотня лет ограничения рождаемости и стихийных бедствий не прошли даром – на Земле оставалось чуть больше миллиарда человек. Но сначала было время ученых и инженеров. Большие испарители покрыли три луны Планеты плотной сетью. Они испаряли воду, производя кислород для атмосферы и водород для заводов. Так прошло еще пятьдесят лет. Говорят, остовы испарителей еще можно найти где-то в просторах океанов. Но большинство из них разрушили время и шторма.

Орели дотронулась рукой до скопления искорок на краю полотна.

– Солнце начинало меняться слишком быстро. Солнечные ветра бушевали много месяцев. Из десяти тысяч ковчегов, Юпитера достигли меньше сотни. Большая часть наследия Человечества, несколько тысяч лет истории – все осталось затерянным во вселенной или сгорело в атмосфере Солнца. После нескольких десятков лет обустройства, после того как умер последний ученый с Земли и пришел в негодность последний привезенный механизм, наступила Темная эпоха.

Орели обернулась. Ее рот был слегка приоткрыт, глаза блестели.

– Лишь благодаря накопленным знаниям толкователей Жерло, мы выбрались из этих мрачных времен, восстановили многое, хотя и не все. Толкователи не смогли вернуть секрет космических полетов, но вернули нам небо. И море. Для меня, Рой, – она подошла и провела ладонью по его щеке, – вы всегда будете одним из тех героев.

Она снова коснулась губами его щеки. А потом его губ.

Проходили минуты, возможно, часы. Рою казалось, что пролетела еще одна, более прекрасная жизнь. Орели отстранилась от его, но все еще обвивала руками его шею. Рой не мог оторвать взгляд от ее губ.

– Мне и вам не за что просить прощения. Я хотела этого так же, как и вы. Я надеюсь, – она улыбнулась.

– Я нравлюсь вам? – спросил Рой самое глупое,