Ариадна из чугуна и стали - Виолетта Орлова Страница 37

Так вот, значит, кто это. Ее клиентка. Хорошо бы выяснить, как ее зовут.

– Напомни свою фамилию, пожалуйста, я внесу тебя в список.

Грубовато, конечно. И сразу в лоб. Клиентка удивленно взмахнула ресницами, которые были такими густыми, что напоминали щеточки для ночных горшков.

– Робинсон, – растерянно промямлила. И снова этот робкий, полный невыразимого восхищения взгляд.

И Элли ее вспомнила, к счастью, она не так давно листала ее личное дело. Джейн Робинсон, двадцать лет, путешествует с подругой-гувернанткой. Ее проблемы: непонимание своих целей и желаний, неумение общаться с мужским полом, затяжные депрессии, признаки биполярного расстройства.

– Я запишу тебя, Джейн. Послезавтра 11 часов, тебя устроит?

Клиентка обрадованно кивнула. Ее экзальтированное лицо даже как будто чуть вытянулось от удовольствия.

– Ах, Элли, я безмерно восхищаюсь тобой, мне так хочется брать с тебя пример! Научи быть такой же!

Элли скромно пожала плечами. Откровенно говоря, хвалебные речи Джейн немного испугали ее, ибо она не верила в искреннюю восторженность. Быть такой же? Увы, Элли очень плохо представляла, какая же она есть на самом деле. По крупицам собирая эпизоды из прошлой жизни и сопоставляя их, она пока не могла воссоздать цельный портрет. Почему-то ей все больше начинало казаться, что до потери памяти она была не очень-то порядочным человеком. Сложным и противоречивым, как любят сейчас с некоторой долей снисхождения называть подлецов. Но признаваться в своих недостатках другим куда сложнее, нежели самой себе, поэтому Элли решила не разрушать восторженные иллюзии Джейн. Однако правила приличия все же требовали некоторой скромности.

– Спасибо, Джейн, но думаю, ты мне льстишь.

– Нет-нет! Искренне восхищаюсь! Например, как ты так легко смогла прийти в себя после…– Здесь она замялась и заговорщицки понизила голос, как бы намекая Элли на то, что должно было быть известно им обеим. Но Элли продолжала ничего не понимать, и Джейн нетерпеливо выдохнула, обдав собеседницу приторным ароматом розовой воды:

– После… Смерти лучшей подруги! Никаких депрессий, уходов в себя! Прости, дорогая, что я говорю так откровенно, просто не могу сдержать своего искреннего восхищения!

Элли почувствовала, как на висках проступил холодный пот. Ей стало дурно. Очевидно, эмоции явно отразились у нее на лице, ибо Джейн беспардонно схватила ее за руку:

– Прости, прости меня, конечно, ты скорбишь по Мэрри, но все же так хорошо держишься!

– Мэрри? – хрипло прошептала Элли, дивясь тому, как чужеродно звучит ее голос. Худшие ее опасения сбывались. Значит, она близко общалась с Мэрридит? Более того, если верить Джейн, они были лучшими подругами?

– Расскажи! – вдруг прошептала Джейн, предано заглядывая ей в лицо. – В тот день… Ты была одна из последних, кто успел пообщаться с ней… Заметила ли ты в ее поведении признаки беспокойства? Не говорила ли она тебе о своих переживаниях? Ах, я так хотела бы разгадать это дело! До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что с нами на поезде крайне опасная и нестабильная личность! Убийца! Клара тоже боится, даже нос из купе не показывает, нам приходится заказывать себе еду из ресторана.

Рассказать? Элли устало покачала головой. На большее не хватило сил, ибо ноги ее внезапно сделались слабыми и мягкими.

– Тебе нехорошо, дорогуша?

– Да… Хочу спать. Джейн, поговорим после, на сеансе, ладно?

Не дождавшись ответа, она развернулась и на негнущихся ногах побрела в свое купе. Она чувствовала, что восторженная клиентка провожает ее взглядом. Впрочем, сейчас Элли было не до нее.

Новые открытия ужасали, будоражили воображение, подумать только, дружественные отношения связывали ее с Мэрридит! Более того, она встречалась с ней в день убийства! Почему же Грейс ничего об этом не говорила? Почему вообще не упоминала этот факт?

Зайдя к себе, Элли не раздеваясь плюхнулась в плюшевое кресло и уныло посмотрела на свое отражение в фарфоровое зеркало: лицо ее, уже сделавшееся таким привычным, казалось чрезмерно испуганным. По виску стекала капля пота, кукольные глаза обведены черным, упругие белые волосы кажутся поблекшими, пересохшие губы потрескались, лебединая шея, торчавшая из кокетливого кружевного воротничка, кажется совсем тощей, рука наспех перевязана. Столько всего произошло за эти дни, что у нее не нашлось и минутки, чтобы привести себя в порядок. Элли заглянула в дорожный несессер, желая найти нечто, похожее на бальзам для губ. Красивые безделушки навязчиво рябили в глазах. Гребень из слоновой кости, фарфоровая пудреница, многочисленные флакончики с духами, прищепки для юбок из латуни. Покопавшись немного, она вдруг обнаружила любопытный предмет. Прекрасная миниатюра, портрет акварелью на слоновой кости, только художник изобразил не лицо, а один лишь глаз45. Графитово-серый, с пушистыми загнутыми ресницами, он кокетливо выглядывал из жемчужного обрамления и словно внимательно наблюдал за Элли, взвешивая все ее действия.

***

В тайном кабинете за дубовым столом снова собрались важные люди. Грейс на сей раз не опаздывала: слишком уж значимым казалось предстоящее мероприятие. Им следовало решить, что делать дальше! Поезд уже доехал до развилки, куда теперь? Назад или по объездному пути? Им бы, конечно, не помешал знающий картограф, но увы, таковой являлась лишь Мэрридит Берч из седьмого купе, теперь бедняжка уже никак не поможет им. В принципе, главный машинист тоже разбирался в картах, однако никто всерьез не предполагал, что им придется воспользоваться новым маршрутом. По сути, основная дорога была одна, и проходила она через Заветы. Объездные пути использовались раньше, еще до катастрофы. Потом же они оказались заброшенными: обходчики давно не следили за их исправностью. Уже несколько поездов благополучно добрались до Олам Хаба по Великому стальному тракту, никто даже не мог вообразить, что Ариадне придется куда-то сворачивать! На новом пути их могли поджидать активные каверны, да и потом, а сами рельсы? Будут ли они исправны? И все-таки предпочтительнее ехать вперед.

Грейс настороженно осматривала присутствующих: в отличие от неосведомленных пассажиров, эти люди отчетливо понимали опасность, которую им сулило предстоящее приключение. Их сумрачные лица разительно отличались от тех ленивых и апатичных, что мелькали в прошлую встречу. Во главе стола на пухлом стуле, обитом черным бархатом, восседал новоиспеченный начальник поезда Жан Риваль. В костюме-тройке, элегантный, похудевший, с серьезным, немного заросшим рыжей щетиной лицом, – он здорово отличался от того легкомысленного повесы, что раньше смущал умы юных барышень. Одной рукой он нервно потирал набалдашник своей тросточки из черного дерева, в то время как вторая неподвижно покоилась на пожелтевшем пергаменте, свернутом на его коленях. Когда все взоры обратились в сторону начальника, он отложил трость и картинно развернул хрустящий свиток. Перед ними лежала подробная карта местности, где были указаны населенные пункты, не