Испытание огнем - Август Туманов Страница 37

— Не вставай, Стас, — сказала она низким голосом с лёгкой хрипотцой. — Времени у тебя осталось не так много.

Я моргнул, пытаясь собрать мысли в кучу. Слова звучали как предупреждение, но в них сквозило что-то ещё — какая-то обречённость, от которой у меня внутри всё сжалось.

— О чём ты? — я сглотнул, чувствуя, как пот стекает по виску. — Какое время?

Нурия выпрямилась, но её рука осталась на моей груди, пальцы слегка сжались, как будто она проверяла, бьётся ли моё сердце. Длинные тёмные волосы спадали на плечи и в слабом свете я заметил, что они слегка шевелятся, словно гонимые лёгким ветерком. От неё пахло ладаном и чем-то сладким, тем же запахом горелого сахара, что остался после исчезновения Кати во сне.

— Азар, — произнесла она, и голос её стал ещё ниже, почти шёпотом. — Количество жертв, которых ему приносят, растёт. С каждым новым огнём он становится сильнее. Ещё немного, и этот демон выйдет из-под контроля. Те, кто думает, что может манипулировать им, ошибаются. Они не знают, что в определённый момент он перестанет их слушаться. И тогда… — Нурия замолчала, её глаза сузились, и я почувствовал, как холод пробежал по моей спине.

— Тогда что? — я сжал кулаки, пытаясь справиться с нарастающим страхом. — Что будет?

Нурия ответила не сразу. Её взгляд скользнул вниз, к моей груди, и я понял, что она смотрит на амулет — «Глаз Неба», который дал мне дед Исмагил.

Обсидиан с бирюзой слабо светился в темноте, тёплый на ощупь, как будто жил своей собственной жизнью. Она наклонила голову, её пальцы скользнули к амулету, и я почувствовал, как он ещё больше потеплел от этого прикосновения.

— Эта вещь… — начала она, голос её стал мягче, но в нём всё ещё звучала тревога. — Она действительно может тебе помочь. Но не в таком виде.

— Что ты имеешь в виду? — я попытался приподняться, но Нурия снова надавила на грудь, заставляя меня остаться на месте. Её пальцы сжали амулет, и я почувствовал, как он задрожал, будто внутри него что-то ожило.

Внезапно бирюза в центре амулета засветилась — сначала слабо, как далёкая звезда, а потом всё ярче, заливая комнату холодным голубым светом. Я зажмурился от резкого сияния, но Нурия не убирала руку.

— Ты должен стать с ним одним целым, — сказала она, и голос её теперь звучал как эхо, как будто она говорила не только со мной, но и с кем-то ещё, кого я не видел.

Она надавила сильнее и я почувствовал, как амулет вдавливается в мою кожу, прямо над сердцем. Боль была резкой, как от ожога. Я вскрикнул, хватаясь за грудь. Жжение распространялось, словно кто-то вливал в меня раскалённый металл. Я видел, как амулет начал растворяться, его края становились прозрачными, а потом он просто исчез, погрузившись в моё тело, как камень в воду.

— Нет! — я задохнулся, пытаясь оттолкнуть её руку. Но Нурии уже не было.

Боль стала невыносимой, жжение разлилось по всему телу, и я почувствовал, как метка на ладони запульсировала в такт с этим новым ощущением. Голубой свет заполнил комнату, а потом резко погас. Я провалился в темноту.

Вдруг подскочил на кровати, хватая ртом воздух. Грудь горела, как будто кто-то прижёг её раскалённым железом, и я инстинктивно схватился за то место, где раньше висел амулет. Но его не было — только мокрая футболка прилипла к коже. Подушка подо мной была насквозь пропитана потом, волосы прилипли ко лбу, а в комнате всё ещё стояла ночь.

Это был сон. Ещё один проклятый сон.

Но боль в груди была слишком реальной, а ещё я чувствовал, как что-то изменилось, будто внутри меня теперь было что-то новое, что-то, что дышало и жило своей жизнью. Я потёр грудь, пытаясь унять жжение, и только тогда заметил пса, который стоял у кровати. Его чёрные глаза блестели в полумраке, и смотрел он так, будто знал, что только что произошло. Его шерсть была слегка приподнята, а зрачки сузились в тонкие вертикальные щели.

— Что ты видел, а? — пробормотал я, дрожащим голосом. Он не ответил, только наклонил голову и я почувствовал, как холодный пот стекает по моей спине.

Сидя на краю кровати и тяжело дыша, я почувствовал, что боль в груди начала стихать, оставляя после себя лишь лёгкое покалывание. Никак смотрел на меня, не отрываясь, его глаза светились, как два осколка обсидиана.

Я провёл рукой по лицу, пытаясь стряхнуть остатки сна, но ощущение, что амулет растворился во мне, не отпускало. Это было слишком реально для простого кошмара. Я опустил руку к груди, туда, где должен был висеть «Глаз Неба» — обсидиан с бирюзой на кожаном ремешке, который дед Исмагил дал мне. Но там ничего не было.

Мои пальцы замерли, ощупывая пустоту. Я нахмурился, провёл рукой по шее, думая, что, может, ремешок соскользнул, но и его не было. Сердце снова заколотилось, на этот раз от смутного беспокойства. Я начал шарить по кровати, откинул влажную простыню, ощупал подушку.

Ничего.

Амулета не было ни на кровати, ни под ней — я даже наклонился, заглянул под матрас, где обнаружил только пыль да старый носок, который, по-видимому, когда-то туда закинул.

— Куда он делся? — пробормотал я себе. Пёс наклонил голову, будто прислушивался. Его уши слегка дёрнулись, а шерсть на загривке приподнялась, словно он тоже чувствовал, что что-то не так.

Я встал, ноги были ватными, но усилием воли заставил себя двигаться. Щёлкнул выключателем у двери, и комната залилась тусклым светом благодаря старой лампе на потолке. Там я опустился на колени, заглянул под кровать ещё раз, провёл рукой по полу, но ничего, кроме пыли, не нашёл. Даже ремешка не было. Складывалось впечатление, что амулет просто испарился.

— Это уже слишком, — сказал, поднимаясь. Никак следил за каждым моим движением, его зрачки опять превратились в тонкие щели, и он вдруг глухо зарычал, глядя на меня.

Я посмотрел на свою грудь. Там, где исчез амулет, кожа всё ещё была тёплой. Пёс знал что-то, чего не знал я, и это