Мгновение ока - Йоав Блум Страница 35

– Каким он был в последнее время? Напряженным? Напуганным? – спросил Банкер.

– Нет-нет, разве что немного грустным, – задумчиво сказал Дорон. – Он всегда опасался, что машину могут использовать во вред, потому осторожничал. Но мне кажется, он лишь недавно осознал всю значимость своего достижения, и, возможно, это беспокоило его больше обычного. В одном из наших последних разговоров он пожаловался, что, если слишком долго всматриваться в прошлое, прошлое начинает всматриваться в тебя. Возможно, он обнаружил там что-то такое, о чем сожалел.

– Кому могла быть выгодна смерть Йони? – спросила Авигаль.

Зачем они задают такие вопросы? Он же не может указать на других, это будет катастрофа. Каким же он тогда будет другом? Его смерть могла быть выгодна всем! Исчезновение одного человека всегда освобождает место другим, создает для них новые возможности. У каждого была причина терзаться из-за смерти Йони – но и радоваться тоже.

– Никому. – Он сжал губы, как будто задумавшись. – Может быть, кто-то из университетских преподавателей хотел бы освободить для себя профессорскую ставку, но ради такого людей не убивают. С тем же успехом можно заподозрить, что человек в поисках жилья будет убивать всех, кто живет в квартире с красивым видом. Это маловероятно. Все мы любили его. Желали ему добра, успеха.

– Кто унаследует его дом, имущество? – спросил Банкер.

– У него нет родных. Оба родителя умерли, он был единственным ребенком и почти ни с кем не состоял в длительных отношениях, насколько мне помнится. Был женат на своей работе. Но несколько лет назад он составил завещание и передал мне его на хранение. Как душеприказчику, ответственному за исполнение последней воли. – Дорон поймал себя на том, что уставился в стакан. – Я вдруг понял, что мне действительно придется ее исполнять.

– И что там написано? Кто что должен получить?

– Элиана, Элиана Сол. Та самая, что жила с Эди. Ей отойдет все: дом, сбережения. Все.

– Он все оставил женщине своего друга?

А мог бы оставить мне. Я любил его больше, чем она, и заботился больше. Но я похлопочу о том, чтобы она получила все, ведь так поступают хорошие друзья. Почему люди придают такое значение несбывшимся надеждам, обманутым чувствам? Йони знал, что Элиана никогда не будет с ним. Зачем тогда об этом думать, постоянно к этому возвращаться? Она не изменит своего отношения к нему из-за того, что он ей оставил все после своей смерти. Люди такие странные.

– Они с Йони когда-то встречались. Недолго, – сказал Дорон. – Она была самой вероятной претенденткой на роль спутницы его жизни. Они остались хорошими друзьями, что не так уж и удивительно. Он выбрал в наследники того, кто был ему небезразличен, вот и все. Я не уверен, что он много размышлял об этом.

– А машина? – спросила Авигаль. – Тоже достанется ей?

– Про машину в завещании ничего не сказано, потому что в момент его составления никакой машины не существовало. Но, как я сказал, есть женщина, которая, по словам Йони, очень помогла ему с финансированием. Некая Нира. Может, между ними было соглашение и машина будет принадлежать ей. Я не знаю. О, пока не забыл…

Дорон поспешно встал и вышел в другую комнату. Вернулся через несколько секунд с переносным дисководом и переходником.

– Вот все записи, которые сохранились в лаборатории: эксперименты с порталом, все его активации, – пояснил он. – Я не смотрел их – это потребовало бы слишком много времени. Может, вы что-то обнаружите. Хотя сомневаюсь. Как я уже говорил, невозможно представить, чтобы кто-то использовал машину времени, чтобы убить Йони.

Банкер принял диск из его рук:

– Спасибо. Мы все это просмотрим.

– Знаете, – проговорил Дорон, глядя куда-то вдаль, мимо них, – мне часто казалось, что у нашей маленькой компании есть некая миссия и состоит она в том, чтобы поддержать Йони, помочь ему стать тем, кем он должен быть. Сдается мне, ни один из нас с этой миссией не справился. Есть такой вид бабочек-голубянок, наратура японика, чьи гусеницы после еды выделяют сладкий нектар и дают муравьям пить его. Муравьи в обмен на это защищают их от хищников. Мы получили возможность пить интеллектуальный нектар Йони Бренда, увидеть вблизи самое большое техническое чудо, явленное при жизни нашего поколения. Но мы не смогли защитить его от хищников. Я не понимаю, как это произошло.

Авигаль и Банкер молча наблюдали, как он уронил слезу. Да, кажется, это их тронуло. Они понимают, насколько важен был Йони для него. Он так сильно переживает смерть друга. Ясное дело, он не виноват. Теперь они это видят, они видят.

На самом деле гусеницы не просто так дают муравьям пить нектар. Они их одурманивают, изменяют уровень дофамина и делают более агрессивными. Поэтому муравьи и защищают гусениц. На самом деле муравьям лишний дофамин не нужен, в выигрыше здесь только гусеницы. Но нет нужды рассказывать об этом, не надо портить метафору. Главное, что они поняли, как ему больно. То, о чем они не знают, не может им навредить.

Запуск в Англию, 09:15:00, 15 июня 1215 года

Собралось слишком много людей. Он ощущал себя чужим на собственном празднике. Хуже того, он чувствовал, что его триумф, пусть скромный, но подлинный, свелся к пошлой вечеринке. Кто они такие, чтобы превращать его победу в банальное развлечение?

Бренд огляделся, притворяясь, будто вводит координаты для машины времени. Дорон стоит, тянет пиво из бутылки, которая уже давно выглядит пустой, и разглядывает дверь так, будто видит ее впервые; Эди и Элиана перешептываются в стороне, демонстрируя пусть и формальные, но взаимовыгодные отношения. Бени – зачем, черт возьми, Эди растрепал все ему? – играет на автомате. От него слишком много шума, как всегда. Даже Нира здесь – стоит у лестницы, губы недовольно поджаты, испытующий взгляд зондирует присутствующих. Слишком много людей.

Его охватил гнев, тихий и горький, как у подростка, который предоставил родительский дом для вечеринки, а теперь сидит у компьютера, составляя плейлист, пока остальные пьют и смеются. Сборище родумов – вот кто они. Он построил машину времени, а они только о себе и треплются. Разве кто-то сидел в шезлонге, потягивая через трубочку пина-коладу, во время испытаний Манхэттенского проекта? Нет, потому что все осознавали важность происходящего. А тут Дорон с упаковкой своего дурацкого пива, Бени с пакетами чипсов и Эди, который снова и снова спрашивает, почему нельзя снимать на телефон. Как будто все собрались на выступление какой-то группы.

– О’кей. – Бени отвлекся от автомата в углу. – Так что мы собираемся увидеть? Я уже сгораю от нетерпения, Бренди.