Плюс бесконечность - Андрей Александрович Борщёв Страница 33

— Мы знали, что вы придете — не поворачиваясь, сказал профессор.

— Помогите нам понять, как остановить систему контроля.

— Вам это не удастся, не при каких условиях. Структура защиты совершенна.

Кавальски подошел к экрану и начал чертить на нем графики, вероятно относящиеся к теме беседы, но понятные только ему одному.

— Мы знаем что можно, сломать одну или две границы, может три, но до ядра их еще будет несколько тысяч. Не возможно. Нет шанса. Или есть — он на секунду замолчал — Шанс всегда есть — он стер часть схем и уравнений и начал что лихорадочно набрасывать, нервно стуча мелом по доске — Мы думаем, мы знаем. Нет. Есть, но смысла нет, что останется вместо?

Слушая полубредовую речь, Артур понял, что если один разум может спорить сам с собой, то когда в одной голове их несколько — доводов и контраргументов становиться на порядок больше.

— Нам нужен совет, как это сделать.

— Вам нужен помощник, лучший, чье имя забыто, во имя всеобщего блага… — кто именно это сказал Кавальски или студент Артур не уловил, но о ком пошла речь, понял сразу.

— Шаман? — уточнил он.

— Шш…шш — приложил палец к губам Кавальски — не так громко. Он лучший, в нем частичка нас — Кавальски с улыбкой погладил себя по голове — он наверняка знает, что надо сделать. Но будет ли он это делать?

— Спасибо, мы попробуем договориться — сказал Артур на прощанье и они покинули заброшенную лабораторию безумных гениев.

— Договориться? — сомневаюсь — залился скрипучим смехом Кавальски.

— Шаман? — спросил Владимир — это что еще за герой комиксов.

— Ну, ты и темный лес — перебил друга Артур — Ты, что вправду не слышал о нем? Это же легенда. Я участвовал в его поимке, несколько лет назад. Достоверно не известно, но говорили, что это программа как раз и есть созданная по заказу правительства каскадная личность. Она должна была служить целям безопасности в сети. Но вышла из-под контроля. Сколько в нем слито сознаний не известно, но когда приняли решение о её уничтожении, это оказалось весьма не просто. Шаман начал крушить всё вокруг. Сталкивала поезда, опрокидывала корабли, не говоря уже о других городских системах. Мы отсекали Шамана на носителях, он самокопировался с невероятной скоростью, изменял не только свой код, но и окружающих в сети. Только обесточив полстраны и загнав его в угол, удалось поймать. Всё это было в строжайшем секрете. Целый отдел был создан по сокрытию истинной информации о причинах разрушений.

— И что, поймав, стерли?

— Нет, он потребовал суда, так как объявил себя личностью. Ему вынесли не самый мягкий приговор. Теперь он в Консерве. Не думал, что когда то он мне понадобиться.

— Значит пора собираться — сказал Владимир — пойду, скажу Старшему.

* * *

У меня одно условие — сказал Старший прощаясь — один из Многих пойдет с вами.

В комнату зашел мужчина, в такой же маске-шлеме.

— Я «Хороший» — представился новый попутчик. Он был среднего роста, немного коренаст. Черный спецкостюм и маска делали его похожим на ранних андроидов.

— Я не против — сказал Злобин Второй.

— Я тоже, если он действительно хороший — шутя добавил Артур.

Троица села в «Касту», та по своему обыкновению приветливо поздоровавшись, уточнила направление.

Путь лежал на окраину города, в промышленный район, неподалеку от мусороперабатывающего завода, где когда-то были обнаружены первые трупы.

7

Управление консервации локализованных сознаний стояло обособленно. От ближайших строений его отделяло расстояние минимум в километр. Высотное серое здание не имело окон и было похоже на серую глыбу. Из-за названия и схожего вида в народе её прозвали консервой. Симонов, Злобин и Хороший оставив машину, пошли к ней пешком.

— Знаешь в чем истинная прелесть этого места? — загадочно спросил Артур.

— В том, кто там сидит — попытался отгадать Злобин.

— Нет, ну может отчасти, самое главное же то, что с ним нет из внешнего мира абсолютно никакой связи, у них даже энергомощности свои, после нескольких побегов, это единственно надежная мера защиты. Легко преодолев ограждения, они подошли к входу. Злобин перед отъездом из убежища основательно вооружился, взяв в долг не только стрелковое оружие, но и взрывчатку. Взорвав входную дверь, троица без сожаления расстреляли в упор охрану.

— Доступ в хранилище с главного терминала — считав схему в коммуникатор, сказал Злобин и показал пальцем вверх.

— Надеюсь, это не миф, твоего профессора и у них действительно храниться аналог сознания «Шамана» — с сомнением в голосе сказал Владимир.

— Я думаю, что Шаман, всё-таки здесь.

На двадцать шестом этаже дежурного уже не было, он только успел включить стандартную защиту и убежал. Симонов обошёл её за несколько секунд и вывел на монитор список находящихся в хранилище.

— Который? — обратился Злобин к напарнику.

— 217-й — уверенно сказал Артур — Хорошо, вытаскиваем — Симонов умело манипулировал сенсорными обозначениями на экране. Хороший, не проронив не слова с начала их поездки спокойно наблюдал за происходящим. Спустя минуту у Артура в руке оказался еле теплый кристалл с «Шаманом» внутри.

Спустившись на несколько этажей вниз Симонов не обращая внимание на спутников, первым делом вытащил кристалл, посмотрел на него с видом спортсмена, которому предстоит побить свой собственный рекорд и лишь затем вставил его в приемное устройство. Включив программу распознавания сознаний, он дал машине некоторое время на работу. Через минуту напарники с экрана наблюдали одно из самых ужасных воплощений кибербытия: Молодой человек в белом саване стоял на берегу прекрасного озера. Подул легкий ветерок. По стеклу водяной поверхности пробежала зыбь. Парень улыбнулся, его сознание преодолевало порог миллиарда операций в секунду. Он поднял руки к небу и оторвавшись от земли бесшумно взлетел над озером. Повиснув у центра, он опустил свой взгляд вниз и спросил:

— Кто вы и почему?

На поверхности озера появилось изображение Владимира и Артура.

— Мы одни из последних неподконтрольных новому режиму граждан — начал Артур — мы вытащили тебя, чтобы ты помог нам.

— Помог, в чем? — спросил Шаман.

— В восстановлении старого общества — ответил Владимир.

— Сколько времени я осознаю себя как личность, столько я боролся против него, и теперь, когда кто-то,