Немного безумия (СИ) - Павел Терентьевич Журба Страница 31

С такими пренеприятными мыслями я вышел из комнаты, не заперев двери. Если кто-то любопытный вдруг решит заглянуть на огонёк, то его ждёт замечательный сюрприз в виде треснувшего потолка и рассыпанных по полу кусков краски.

— Не забыть. Просто не забыть. Это не так сложно, если повторять с завидной регулярностью. — повторяя заветную фразу «не забыть», я плыл по коридору, как призрак вчерашнего алкогольного фестиваля.

— Что-что? — неужели всем постояльцам отелей приказано ходить ранним утром по коридорам, чтобы сбить с мысли Джеймса Брауна?

— Вот же, забыл! — я еле-еле оттолкнул обитателя гостиницы с зубной щёткой во рту и посеменил дальше, по ковру, в задумчивости наклонив буйную голову.

Сон не должен забыться. Глупо, конечно, свято верить в то, что сны могут отражать реальность. На меня могут накинуться хоть все любители гадания на картах и чае, но в такие вещи я попросту не верю. Магия, сверхсилы, музыка, лица из прошлой жизни, да и сам вещий сон — бредни, писанные вилами по воде. Учёные давно доказали, что те вещи, которые волнуют людей больше всего в течение всего дня, ночью приходят погостить и планируют знатно пошатнуть их веру в науку. Детектива этим не проймёшь, у меня хорошо развито критическое мышление… Но что-то внутри меня, маленький ребёнок, верящий в вампиров и оборотней среди тумана, заставляло не выкидывать странные видения из памяти и хранить их до удобного случая.

Я спустился в прихожую. Около приёмной стойки раздавались милые сердцу ароматы женских лёгких духов.

— Что с вашей шеей?! — девушка из вчерашней ночи, наивно отдавшая мрачному пьянице ключ от покоев, приложила ладошки к щекам и в удивлении открыла рот.

— Галстук сильно сдавил шею во время сна. Вы же знаете, их сейчас делают на совесть, эти галстуки, не успеешь уснуть, как он посильнее вопьётся, словно клещ.

— Правда? — ангельское создание мне явно не верило.

— Я похож на вруна?

— …

— Дайте ка мне газету за сегодняшнее утро. — шею надо бы спрятать за воротом рубашки и поскорее, иначе мой кредит доверия упадёт до непозволительных значений.

Мисс с неизвестным именем протянула мне жёлтую хранительницу сплетен и полуправды.

— Ой, там такое, такое!.. — что же такого могли написать в брошюрке, чтобы молодая девушка так ярко плескала эмоциями. Неужели молодой богач женился на крестьянке и они счастливо воспитывают семеро детей в его особняке?

— Я вас понял, мисс, буду читать внимательнее.

Оплатив газету, я удалился на террасу отеля и попросил официантку сварить кофе без сахара. Погода располагала к возвращению в номер и повторному укреплению галстука: задёрнутое тучами небо, сырость, тканевая крыша, свистящая под ветром, спешащие на фоне люди в дождевиках, держащие зонты наготове — все они навевали пессимистические мысли. А в дополнение к общей атмосфере пасмурных дней где-то в паре кварталов, возможно, на всё той же площади герцога, кричали люди. Много людей.

— Держите. — отложив газету куда-то вбок, официантка осторожно поставила кофе. От него шёл довольно аппетитный пар.

Жаль, что он меня совсем не манил: меня манили кусты, окружавшие террасу. Уж очень сводила горло смесь вчерашних напитков. Да и рёбра болели… да и кисти, колени, голова, шея, поясница. Намного проще перечислить то, что не болело.

Отхлебнув пару глотков вкусного кофе и сдержав рвотные позывы, я перевернул газету передом, чтобы увидеть главную сенсацию утра.

«Казначей убит в ходе покушения, как и вся его семья!» — я не попал кружкой по тарелке и моё кофе пролилось на стол. Горячая жидкость обвила бедный мизинец, желая сделать из него распухшую креветку.

— Мерзкая рыжая девка! — я кинул газету на пятно, а сам, в один присест выпив всё оставшееся кофе, резко встал и вышел на улицу. Непонятная злоба крепла во моей разбитой черепной коробке, нарастая и нарастая, как гипертрофированный прилив воды, что и не думает оттекать назад и сдавать позиций. Все эти дни я был похож на глупую мартышку, играющую по чужим правилам в неизведанной игре. Кто-то стоит за похищением людей, кто-то наглый и сильный решил, что может попытаться управлять мной, возможно, даже насылать сны самым непонятным образом.

— Расчётливый кукловод решил, что я вышел из игры… напрасно. — боль в колене перевалила воображаемую шкалу. Со слезами я свалился на землю и начал быстрее растирать ногу, как будто мог хоть как-то умерить свои муки этими бессмысленными действиями. Изо рта вдруг потекла кровь. Я чувствовал её теплоту на потрескавшихся губах. Прохожие боязливо шарахались от меня, как от чумного, а некоторые и вовсе решили сменить улицу.

В голове не сходились картинки. Сил едва хватало на то, чтобы встать. Не было и речи о том, чтобы продолжать дело, мне скорее нужно было попасть в больницу, иначе я мог свалится от телесных страданий в каком-то переулке. Там не станут церемониться: оберут до нитки, может, поиздеваются или, если это окажется молодёжь, подожгут, облив дешовым спиртом.

— Горячие новости, горячие новости! — измазанный в саже мальчуган, разносящий газетки, бежал на высокой скорости и не заметил меня. Видимо, он решил, что наткнулся на камень, и извинений не последовало; маленький дьяволёнок продолжил бежать как ни в чём не бывало, перебирая короткими ножками.

— Герцог усиливает охрану совета! Быстрее читайте свежий как рыба моего дядюшки выпуск!

— Сука… — смирившись с мучительными ощущениями в костях, я поднялся. Пара капелек крови стекла до самого низа подбородка, оставив на нём полупрозрачную полосу.

В моё сердце закралось чувство окончательного поражения в борьбе с самим собой и всем миром одновременно.

В то мгновение я счёл необходимым сделать то, что часом позже сотворил на потеху дьяволу. Многие назовут это ошибкой и окончательным поражением. Они недалеки от истины, хотя всё равно не могут понять моих мотивов.

Собравшись с силами, я похромал к порту. Чайки вились над моей головой, как пустынные стервятники, хрипло выкрикивая нервные звуки свободы. Именно эти птицы ассоциируются у меня с безграничной волей, хотя есть виды и намного более подходящие для сопоставления. Чайки, которые и не понимают своего счастья находиться рядом с водой, они, лично для меня, — символ. Символ того, чего я никогда не знал. Возможно, это ошибка, нагло сравнивать что-то с свободой, когда ты сам до конца не можешь понять, что это такое… но я сравнивал, и мало об этом переживал. Были и другие проблемы, намного посерьёзнее, чем абсурдное словоблудие.

С каждым кварталом я понимал то, что наше государство