Ариадна из чугуна и стали - Виолетта Орлова Страница 29

– У меня какой-то странный вид амнезии… Я помню, как есть, держать вилку, разговаривать. Я точно знаю, что в прошлом работала психологом, но вот где именно… Иногда мне на ум приходят чужие мысли, рассуждения, но я понятия не имею, кому они принадлежали! Что до остального… Семья, дом, друзья – все словно в пару! Я отчетливо помню, что все это было, но подробности ускользают, образы расплываются в моей голове, теряют форму, когда я начинаю представлять их. Я больна, Кей, действительно серьезно больна!

Помощник терпеливо выслушал сбивчивую речь подруги и сильно нахмурился. На лбу у него появилась забавная продольная морщинка. Только сейчас, глядя на его благообразное лицо так близко, Элли признала, что оно ей нравится. Жан тоже казался красивым и ладным, однако не будешь же конфету оценивать лишь по фантику, поезд – по цвету вагонов, равно как и книгу – по обложке. Содержание, суть, идеи – вот что действительно важно, ибо внутреннее влияет на внешнее, а не наоборот. Лицо Кея как бы изнутри подсвечивалось силой, праведностью, несгибаемой волей и благородством, причем очень редким в наши дни. Глядя в упор на него, Элли вдруг отчетливо поняла: человек, находившийся перед ней, просто не способен совершить ничего дурного, она зря его боялась. В эту короткую минуту, когда Элли словно прыгнула в его душу, она бы доверила ему все что угодно, – даже собственную жизнь.

– Ты помнишь, как села на поезд? – спросил Кей, видно, не подозревая о ее мыслях.

– Нет. Неделю назад я очнулась в своем купе, голова раскалывалась… Все, что происходило до этого момента, стерлось без следа. А потом в своем купе я нашла туфлю. Она была измазана в чем-то красном. Вторая потерялась, но сегодня я нашла и ее! На вокзале, словно я уже когда-то была здесь!

– Это невозможно… На этой станции останавливаются только те поезда, которые следуют в Олам Хаба… Всего таких было три, наш четвертый.

– Я и без тебя знаю, что невозможно! – огрызнулась Элли. Гнев и отчаяние захватили все ее существо. Масла в огонь подливали все эти странные люди, которые ее окружали, чудная обстановка поезда, ужасающая смерть Мэрридит, умирающий мир за окном – она и сама умирала, только медленно. Но помощнику машиниста, пусть даже очень симпатичному, она не собиралась докладывать о своих грустных мыслях.

Совершенно неожиданно из дальнего темного угла раздались странные чавкающие звуки, слишком нарочитые, устрашающие, словно некто специально обозначал свое присутствие. Только сейчас Элли обратила внимание, что стены в комнате выглядят так, словно их поглотила плесень.

Кей вскочил на ноги и чисто мужским инстинктивным движением закрыл собой Элли.

– Что там? – слабо пискнула она, тоже поднявшись и осторожно выглядывая из-за его широкой спины в темноту. Оттуда что-то топорщилось, кажется, кожаный ботинок с застежкой, немного даже франтоватый, однако его вид портили странные дерганные движения, точно кто-то позади специально раскачивал его из стороны в сторону.

– Активная каверна, – испуганно прошептал Кей и крикнул уже во весь голос:

– Бежим!

Они на всех парах понеслись по узкому коридору, будто удалой поезд по рельсам; Элли так и не увидела то, что ужасающе быстро расползалось за их спинами. Страх гнал вперед, они чувствовали себя дикими животными, которых преследует неумолимый охотник.

У лестницы Кей замер, будто в нерешительности. Затем оглянулся на Элли и приказал каким-то нехарактерным для него резким тоном:

– Беги к поезду! Предупреди остальных, что здесь активные каверны! Нужно уезжать с этой станции как можно скорее. Бен тоже сурьин, он сможет заменить меня.

Первым импульсом было бежать сломя голову, повинуясь властному тону помощника, однако какая-то тревожная мысль останавливала ее.

– А ты? – спросила Элли, внимательно вглядываясь в его лицо, которое сейчас дышало мужеством и отчаянной решимостью.

– Только я смогу остановить каверну. Если не сделаю этого – она сожрет здесь все, в том числе поезд… Скорее, Элли, прошу тебя.

На этот раз она повиновалась без разговоров. Мир вокруг тотчас же хаотично закружился, она бежала. Вереница служебных помещений замелькали перед глазами: калейдоскоп серых картинок. Дыхание стеснило грудь. Уши заложило. Скользкий пол совсем не располагал к подобным пробежкам, равно как и ее неудобная обувь. В какой-то момент Элли не рассчитала движение, оступилась и неловко упала на пол, сильно расшибив коленку. Кажется, пошла кровь. Инстинктивно она коснулась ноги и вдруг почувствовала, как пальцы укололись обо что-то острое, новая боль, что такое? Недоумевая, Элли поднесла руки к глазам. Оказалось, что кусочек серого стекла вонзился ей под кожу. Ах да, ведь это то самое место, где она нашла свою туфлю. Разбитая чернильница – именно она уколола ее в палец! В этот самый момент произошло то, чего она так истово желала: Элли начала вспоминать.

Реальность, в которой она сейчас находилась, словно раскололась надвое, теперь перед глазами отчетливо проявился эпизод из прошлого: вот она также бежит по второму этажу, спотыкаясь о разбросанные пассажирами вещи. Затем неуклюже поскальзывается на брошенной кем-то чернильнице, падает на пол. Ее оливковая туфля залита красным, острое стекло вонзилось в пятку, она снимает туфлю, пытаясь вытащить осколок, но позади раздается скрежещущий звук – страшный, уродливый, ибо столько в нем содержится противоестественности. Такие звуки не издавал бы зверь, равно как и человек, он словно относился к иному миру: неизведанному, жуткому. Забыв про все на свете, в том числе и про туфлю, Элли пугливо бежит к поезду; ей не приходит в голову выяснить, что случилось с Кеем, в сознании мелькают излишне разумные мысли, которые вполне прикрывают ее трусость, вроде «помоги сперва себе сам, а потом спасай мир», «думай в первую очередь о себе, а потом о других». Элли бежит к поезду, там ее ждет бригада, они в глубокой растерянности, наперебой спрашивают, что случилось. Торопясь, Элли рассказывает про активную каверну, машинист – тот самый, который отец, – стремительно бледнеет, порывается кинуться к столь мрачному вокзалу, ибо в первую очередь думает о судьбе сына, однако в последний момент рывком останавливается, отчаянно сжимает челюсть, так сильно, что напрягается каждый мускул его лица. Элли как наяву увидела его – жуткую искореженную маску, но не лицо. «Мы уезжаем отсюда» – приказывает через силу. Видно, что больше всего на свете ему хотелось бы принять другое решение – бежать внутрь, на помощь к родному человеку, однако он активно противостоит своим желаниям.

«Почему?» – одними губами шепчет Элли.

«Мы еще можем спастись. Промедление смерти подобно. В поезде тысячи людей, тысячи живых жизней, за которые я отвечаю.