Портрет Ласточки - Константин Константинович Романов Страница 29

Девушка в полном недоумении взглянула на полурослика. Тот только похлопал ресницами, пытаясь осмыслить сказанное.

— А кто вас сюда поселил? — продолжала допрос Овроллия.

— Ох, сам архимаг Паристо! Помню, как будто это было вчера, он сказал: «Твои навыки слишком ценны для академии, а без наполненных страстью к науке алхимии речей академия Белого Пергамента может закрывать направление подготовки зельеварщиков и врачевателей. Остальные профессора — это школяры по сравнению с тобой». Ещё он извинился за произошедшее, ох, славное было время! Сам архимаг просил прощения перед обычным профессоришкой!

— Мне жаль вас, — не выдержала она. — Жаль, что вы стали таким, — улыбка пропала с его лица, казалось, моментом в глазах мелькнул интеллект. — Скажите, вы помните, как почти год назад привозили оружие в академию?..

Во взгляде Жерацира прояснилось что-то. К удивлению друзей, он встал на ноги, выпрямился и сказал нетипичным для полубезумного состояния голосом лектора:

— Я проклинаю тот день, когда меня заставили привести оружие в академию… После того дня я, кажется, и стал сам не свой… Но, да будут звёзды тому свидетелями, этот клинок пролил немало слёз…

— И крови, — сказала Ови. — Профессор, зачем вы привезли его? Я сомневаюсь, что при таком состоянии злодеяние было совершено вашей рукой… Но поймите, что кто-то использовал оружие для проливания крови в стенах академии.

— Для друга, одного из немногих, кто уважает моё ремесло, — ответил он, продолжая удерживать осколок. — Я не могу сказать, для чего ему понадобилась отборная тигирная сталь с примесью редких металлов и химических элементов. Два с четвертью фута от кончика до гарды, а эфес украшен узорами, имитирующими ледяной ветер. Представьте, как такое произведение искусства хорошо лежит в руке того, кто не умеет им пользоваться… А теперь представьте, что будет, если клинок окажется у именитого рыцаря или опытного дуэлянта.

— Великие предки… — прошептал Илес. — Профессор, вы разбираетесь в этом?

— Нет, — сверху вниз посмотрел он на полурослика, — не разбираюсь. Но мне было интересно, что мой друг попросил меня привести в академию, поэтому я и прочитал несколько книг об изготовлении оружия, а также узнал конкретно об этом мече всю информацию у торговца. Вы не представляете, как он был расстроен, когда я вернул клинок ему… С моих плеч словно сошёл оползень, мне стало легче дышать от осознания того, что оружие покинуло академию. Однако присущая носителям подобных артефактов злоба осталась… Если я не сказал архимагу, ради чего мой друг просил меня привести этот меч в академию, а затем увести тем же днём, стану ли я говорить вам об этом, милые ассистенты?

Друзья переглянулись. Ови, всё ещё держащая в одной руке клиноподобный осколок, свободной рукой прикрыла уста, обдумывая сказанное. Она поделилась мыслью:

— Значит, клинок не использовался для убийств… У вас есть доказательства этого?

— Журнал учёта, — спокойно ответил тот. — Полагаю, милая ассистентка, вы узнали обо мне, изучив его страницы. Значит, вы изучали скверно, если не увидели строку о том, что покинуло стены Белого Пергамента. Садитесь, ваша оценка «неудовлетворительно».

— В этом журнале не записывают информацию о том, что вывозится из академии, если был факт привоза.

— Только если не поступает прямой приказ архимага, — издевательски поклонился Жерацир, расправив руки и коснувшись каменным осколком свисающую с потолка лиану.

За плечом помешанного, когда он выпрямился, показалась парящаяся ласточка. Кажется, он, увлечённый потенциальными помощниками, даже не слышал шелеста маленьких крылышек. Овроллия и её фамильяр поняли друг друга без слов, и птица, приняв невидимость и нематериальность, исчезла из оранжереи.

— Какое прелестное создание, — прервал молчание профессор, оглядывая девушку. — В самый раз для здешнего сада…

Илес дёрнул подругу за рукав, та приготовилась нанести удар и начала пятиться назад вместе с соратником. Во взгляд Жерацира, казалось, вернулась та искра безумия, которую удалось прогнать на какое-то время.

— Мой сад — лаборатория и оттачивание чар на манекенах и големах, — проговорила Ови.

— Я не о вашей прелестной фигуре, а о крохотной птице со светящимся животом. Вы, кажется, хотели забрать моё сокровище? Может, устроим обмен? Птица в обмен на стёклышки?

— Птица не продаётся, — с недовольством выпалила чародейка, упёршись спиной в рослый куст. Илес сбоку окинул её взором и что-то нечленораздельно сказал про себя. — Эта птица — моя выпускная работа, её я заберу с собой из стен Белопергаментной.

— Я вспомнил, что вы приходили ко мне три месяца назад с архимагом. Пусть он скрывал лицо под шарфом, но с тростью в стенах академии ходит только он. Архимаг говорил, что вы хотите остаться здесь.

— Впервые вижу вас, — Овроллия свободной рукой начала сыпать искры из руки. Она была готова к бою. — Зачем архимаг приходил к вам?

— Проверял, всё ли в порядке со мной. Ему стыдно, очень стыдно за то, что он сделал со старым другом. За пролитые слёзы из-за прокля́того клинка. Три взрослых мужчины и одна девочка плакали, но каждый о своём. Мужчин связывала любовь, долг и дружба, а девочка желала найти себя здесь.

— Никогда я не видела вас, даже в девичьи годы, — помотала головой девушка и увидела свою птицу, влетевшую через открытое стекло. — Ласточка!

Птица, понимая, что нет смысла прятаться, приземлилась на плечо хозяйки и прощебетала:

— Профессор не лжёт. Клинок прибыл в академию в самый обед, а покинул стены до наступления ужина. Всё произошло в один день, двадцать первого июля, триста пятьдесят девятый год. Эта заметка действительно внесена в отдельную графу.

— Несколько часов… — констатировала Ови. — Ваш друг хотел использовать клинок для чего-то, но затем передумал? Или… ему хватило тех нескольких часов?

— Но никакого убийства не произошло в то время, — заметил Илес. — Зачем же нужно было оружие?

— Я дал ему слово, что унесу его секрет в могилу, — без улыбки, вновь вернув контроль над рассудком, сказал Жерацир. — Его трагедия личная, не касается вас, мои милые ассистенты. Из-за сокрытия этой тайны архимаг прекратил общение со мной, подверг одного из верных своих друзей опале.

— Должно быть что-то ещё, кроме птицы, — заявила после недолгого молчания волшебница. — Что бы вы хотели за осколок и… за свою помощь с поисками клинка?

Он бросил каменный осколок на меховую накидку, разогнав спящих клопов, и начал ходить взад-вперёд, закинув руки, словно придворный слуга в каком-нибудь дворце. Затем, будто на него снизошло озарение, он упал на пол и стал ходить туда-сюда уже на четвереньках.

— Плотоядное растение! — осенило помешанного. — Подождите, я сейчас вернусь!