Архив тети Поли - Ирина Кизимова Страница 27

— И что же ты понял?

— Мы видели то, что хотели нам показать. Пусть я не так давно знаю Полину Сергеевну, но хорошо знаком с методами детектива Васнецова, и ложь не его конёк. Вы тоже часто сталкивались с ним на заданиях и понимаете, о чём идёт речь. Я убеждён, что мои люди видели то, о чём заявляют.

— Тогда как объясните мне, как можно изменить приют до неузнаваемости всего за сутки?

— Могу предположить, что мы имеем дело с магией.

— Телепаты?

— Сложно сказать точно.

— В завещании чётко прописано местонахождение Фонда «Дар», можно свериться с копией. Это докажет, что мы приехали туда не по ошибке. — напомнила тётя Поли. — Я была бы рада, если бы то, что мы видели, было правдой, но увы, это не так.

— Мне нужны факты, тётушка. Кто-то ещё, видевший приют помимо вас, дабы оценка была объективной. — скрестил руки на груди инспектор. — Мы вновь заходим в тупик с этим делом. От Большакова ничего не добился даже ваш хвалёный телепат, главная подозреваемая отравлена тоже в вашем отделе!

— Подозреваемая была связана с революционерами, это подтвердил свидетель. И если существует хоть малейшая вероятность, что у них пророк, мы должны вмешаться.

— Не поймите меня неправильно, коллеги. — задумчиво произнёс Щукин. — Сам-то я вам верю, но, когда мне придётся пойти к вышестоящему руководству, связанному с императором, меня поднимут на смех при повторном осмотре приюта. Вы сами видели, как там всё вылизано, и как мягко стелет тамошняя управляющая Покровская. Мы ничего не можем сделать без веских доказательств! Одних слов даже самых честных служителей закона будет недостаточно.

— Инспектор Щукин. — обратилась к нему тётя Поли. — Я знаю человека, способного подтвердить изменения в приюте.

— Просветите?

— Извозчик, доставлявший нас до места назначения. Могу предположить, что он часто стоит у Александринского театра в ожидании господ, мы можем застать его там и получить показания.

— Это ценный свидетель. — согласился с ней старший детектив. — Если удастся с ним побеседовать, он сможет подтвердить то, что вы приезжали в приют.

— И описать женщину, которая встретила нас в тот день, Глафиру. — добавил детектив Васнецов.

— Если мы имеем дело с революционерами, инспектор, выживший свидетель будет скорее редкостью. Будем надеяться, что извозчик в порядке и даст показания, а ежели нет — это докажет нашу правоту.

— Тогда чего ждёте? Нужно немедленно найти парня, пока на него не вышли раньше нас!

— Инспектор, что насчёт Вяземской? — уточнил Герман. — Она сказала ещё что-то полезное?

— Кроме того, что Прасковья протащила в Смольный революционные листовки и видимо воздействовала на Сухареву, нет. На наше сожаление и своё счастье, она послушалась и ушла в тень.

— Хоть и мёртвая, Прасковья наш единственный ключ к тому, как выйти на революционеров. Со времен Сенатской площади они действуют более скрытно.

— Знаете в чём загвоздка, старший детектив? — нахмурился инспектор, потирая лоб. — Революционером может быть любой, обладающий даром. А значит, мне не стоит полностью доверять вашему отделу.

— Понимаю ваши опасения. Мы делаем всё, чтобы вычислить предателя в наших рядах.

* * *

В Александринском театре сегодня давали представление, что сделало его лакомым кусочком для Петроградских извозчиков. Они выстроились неподалёку, поджидая господ, что не пользовались личными экипажами. Как правило после театра хотелось продолжить веселье и нанять кучера на целый вечер, дабы не оказаться с похмелья среди ночного города. Тётя Поли огляделась и приметила парочку, что стояла рядом, когда они садились в экипаж до приюта, и решительно направилась к ним.

— Добрый вечер, господа.

— Куда желаете поехать, мадам? — галантно открыл дверцу один из них, жестом приглашая внутрь.

— О, я с радостью отправлюсь с вами домой, молодой человек. Но для начала не позволите задать вам и вашему коллеге один вопрос?

— Вряд ли простые работяги богаты на информацию. — протянул его коллега.

— А ежели мы накинем за поездку? Я тоже возьму дрожки до своей квартиры. Все будут в плюсе.

— Звучит заманчиво. Да и как мы можем не помочь пожилой даме, да, Гриша?

— Верно, Степан. — согласился с ним второй. — Как говорится, чем сможем, тем поможем. Задавайте вопрос, сударыня.

— Приятно иметь дело с доброжелательными молодыми людьми, да, Герман? — улыбнулась она. — Позавчера мы брали дрожки на этом самом месте, и вот незадача, я оставила там свои любимые перчатки. Ох, в силу возраста, я такая рассеянная… — тяжелый вздох. — Мне показалось, вы можете знать кучера, что подвозил нас в тот вечер.

— Подскажете, как он выглядел?

— Мужчина средних лет, носил тёмно-синий картуз и армяк примерно, как у вас, фартук был запачкан свежей грязью, вероятно, он часто брался за пункты на окраинах Петрограда.

— Кажется, ступенька, которую вы сейчас часто прилаживаете на коляски, была сломана, поэтому Герману пришлось меня поддерживать при спуске.

— Дальние расстояния, сломанная ступенька… — задумался Степан, почёсывая кучерявую макушку.

— Погодь! А это не Алексаныч? Он вроде живёт у чёрта на куличах, так что знает тамошние дороги.

— Точно! Он и на ступеньку жаловался, якобы хмельные господа после гуляний сломали.

— Алексаныч хороший мужик! Каждый день тут стоит. Говорит, нравится местная атмосфера!

— Алексаныч? — уточнил детектив Васнецов, понимая, что это некое сокращение фамилии и имени, но до конца не ясно каких. — Александр Александрович?

— Почти. — кивнул кудрявый. — Олег Александрович Пущин. Он тут каждый божий день торчит, семья большая, так что без отдыху робит.

— Как нам его найти? Вы видели его сегодня?

— Честно говоря, мы со вчерашнего дня Алексаныча на видали.

— Да! Даже утром обсуждали, что мол странно — второй день подряд не вышел! Может, случилось чего…

— Вы знаете его адрес?

— Коли надо поспрашиваем у своих. Завтра утром приходите, мы скажем, ежели чего узнаем.

— Благодарствую вас, господа. — театрально вытерла слезу тётя Поли. — Видите ли перчатки мне подарил покойный муж, они остались как светлая память о нём. Хотелось бы скорее вернуть, ох, дырявая голова…

— Тётушка, мы завтра обязательно воротимся узнать ответ. — попытался успокоить Герман утирающую слёзы платочком тётю Поли.

— Чего разгалделись? — подошёл к ним дородный