Пиво, эльфы, два стрельца - Виталий Святец Страница 24

– Я бы заколол вас сию же минуту, – стилет исчез там, откуда появился. – Идиоты. Надо было убить только этого трепача Драго, а вы устроили целое представление. Теперь сидите тут и даже не понимаете, почему я злюсь! По вашей милости пострадал господин Крато. Теперь у гвардии возникнут к Крато вопросы, и если у них будут основания полагать, что кто-то намеренно в него стрелял – вооруженные гвардейцы будут дежурить у его дома круглые сутки. И, чего хуже, проверять посылки и почту, а тогда все надолго останутся без порошка.

– О…

– Долгие годы нам удавалось держать все в тайне. Мы знали, что это продлится не вечно, но я никак не ожидал, что все закончится из-за таких вот глупостей, – фигура тяжело вздохнула. – Драго вообще не держал язык за зубами. Лекарство, видите ли, ел. Молодец. Зла не хватает. Значит так…

Фигура принялась объяснять, что необходимо сделать.

– Зачем? – непонимающе спросил низкий эльф, когда инструкции закончились.

Высокий презрительно сплюнул в сторону и опять врезал другу по затылку.

– Я все равно не понял, – снова заговорил низкий, потирая место удара. – Вы меня извините, пожалуйста, но разве у гвардии не возникнет еще больше вопросов? – не унимался он.

– Если у тебя есть другие идеи, – фигура проскрежетала зубами, – прошу, поделись. Я готов выслушать.

Тот забегал глазами по комнате. Идей не нашлось.

– А что делать с этим менестрелем? – спросил высокий.

– Ничего вы с ним не сделаете, пока он в камере, – донеслось из складок мантии. – Но он неудобный свидетель. А значит, он не нужен нам живым.

***

Тем временем Род Бравс нес боевое дежурство на рынке Несеренити. Точнее, боевое дежурство держалось за соломинку на ураганном ветру споров, криков и проклятий различного содержания и посыла. В общем, между торговцами шел продуктивный взаимный обмен любезностями.

На городском рынке разделение дней недели четкое и строгое, и, возможно, это единственное в Несеренити, что работает надежно и без перебоев. В достатке недорогая свежая рыба – это понедельник. Мясо – по вторникам. Скидки на сладости всех сортов и расцветок – по субботам, а среда – день фруктовых корзинок разной красоты и наполнения.

Одна беда: Черный Четверг.

Как-то давным-давно занимавшая в те годы ратушу принцесса прочла в одной книге [за которую заплатила заморскому гостю один золотой и двух баранов], что наиболее выгодным решением при распределении рыночных площадей между торговцами будет поставить ряды с хлебобулочными изделиями в самый конец. Логика автора строк была такой, что хлеб покупают все подряд, поскольку это часть любого рациона. А, например, конфеты да апельсины – вещи необязательные. Поэтому если хлеб будет рядом с входом – мало кто пойдет дальше. Когда же выпечка выставлена в самом дальнем углу – покупатель пройдет весь рынок и, неровен час, соблазнится чем-то еще.

Новшество было воспринято благоприятно, но продержалось недолго. Торговцы быстро посчитали, что это как-то довольно просто, и усложнили – взялись каждый четверг переставлять местами вообще все торговые ряды, чтобы покупатель прошел весь рынок, задаваясь вопросом «Да где же этот чертов хлеб?!». В таком виде рынок существует и по сей день.

Проблема состояла даже не в том, что с самого раннего утра все искали себе новое место для установки торговой точки на неделю вперед, а в том, что в силу вступал закон «Кто раньше встал – того и тапки». В итоге на одно место практически мгновенно образуется коллектив претендентов из пяти-семи продавцов, словесная перепалка перерастает во взаимную ненависть, а затем следует настоящая буря. Когда же все немного успокаиваются, выясняется, что свободное место было кем-то под шумок занято, и все начинается сначала. По этой причине в четверг на рынке в принципе немноголюдно – никто не хочет попасть под горячую руку. А в этот день – после убийства – и вовсе было тише обычного. Многие, угнетенные страхом покидать жилище, предпочли сохранить себе жизнь и здоровье в обмен на скромное и слабо перспективное место на базаре.

Удивительно во всем этом то, что с наступлением вечера, когда обиженные уже разошлись на свободные и неперспективные места, все снова становятся нормальными: весело шутят, заливисто смеются и расходятся по тавернам небольшими группами лучших друзей. А спустя неделю все повторяется. Можно было подумать, что бесконечные перебранки стали частью слегка сумасшедшей, но трепетно хранимой традиции, не накаляйся страсти до температуры грозящего вот-вот взорваться вулкана. И порой вулкан все-таки взрывался.

В водовороте оскорблений без того уставшие мозги младшего офицера Бравса готовы были приобрести полную схожесть с таким вулканом. Гвардеец держался из последних сил: ему достался самый сложный участок – гномы. Трудность заключалась в том, что утром Черного Четверга все вокруг внезапно начинали считать, что гномы, в силу анатомических особенностей, много пространства не занимают, а значит им и места можно оставить поменьше. Собственно, такой же логики придерживались и другие гномы.

Хаос рос и множился. После двух часов безуспешных попыток остановить толпу яростно орущих друг на друга невысоких бородачей Род Бравс был на пределе и перестал понимать, почему он до сих пор не сбежал. Он совсем забыл, что в его обязанности входит «следить за порядком», и, формально, младший офицер должен был всего лишь не допустить потасовок до вечера. Но с каждой минутой он был все ближе к тому, чтобы завалить задание.

– А ну пшел вон со своими обувками! – кричал кто-то. – Я договорился на это место вчера и не позволю всяким сапожникам забрать его у меня!

– Ой, ну вы только посмотрите на этого обалдуя! – раздалось в ответ. – Конфеты из ушей достань и чеши отсюда!

– Господа, я очень прошу вас охладить пыл! – тщетно пытался перекричать толпу Бравс.

– Я сейчас эту табуретку тебе по самое…

– Свежая рыба! Свежая рыба!

– НЕ-ЕТ! Никакой тухлятины рядом с хлебом!!!

– Во-первых, я продаю то, что хочу! А во-вторых, сам ты протух!

– Господа, пожалуйста!

– Убери эту свинью от моего прилавка! Имей совесть! Тончайший шелк во всем городе!

– Да у меня дома простыни тоньше!

– Уважаемые…

– Я тебя предупреждаю последний-распрепоследний раз, ты…

– А-А-А-А-А-А!

Вопль отчаяния эхом разнесся по рынку. Гномы умолкли и позабыли о перебранке, уставившись на Бравса. Младший офицер закрыл глаза и зажал уши руками.

– А-А-А-А-А-А-А-А-А! ХВАТИТ! – вновь возопил он, но через мгновение понял, что крик потонул в тишине, и, поколебавшись, опустил руки и рискнул открыть глаза.

Спустя мгновение грянул смех. Бородачи залились искренним хохотом и хлопали друг друга по плечам и спинам.

– Помогите! – крикнул кто-то. –