Отголоски забвения - Шокун Алексей Страница 20

Игорь встал с пола, устало оглядывая комнату. Он больше не был коллекционером, не был экспертом по артефактам. Его жизнь изменялась, и он не знал, что будет дальше. Но он знал одно: он спас себя, и это было единственное, что имело значение.

Магия, которой он так стремился овладеть, и мир, с которым он так долго играл, оставались позади. Он знал, что не сможет вернуться к той жизни, которую знал раньше. И теперь ему предстоит научиться жить заново.

Глава 24: Тёмная волна

Когда Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, Трофимов открыл глаза, его первый взгляд остановился на экране монитора. Он был в студии, но всё было не так, как раньше. Всё вокруг казалось неестественным, как если бы его восприятие изменилось, а сама реальность начала расплываться. Экран перед ним всё ещё показывал ту же картину – пустая студия, мигающие огоньки оборудования. Но теперь даже эти огоньки казались чуждыми, искажёнными. Как если бы он смотрел на мир сквозь треснувшее стекло.

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, почувствовал странное давление в груди. Он пытался сгладить дыхание, но это было невозможно – его тело отказывалось слушаться. С каждым вдохом и выдохом он ощущал, как реальность вокруг него становится всё более далёкой, почти призрачной. Он попытался подняться, но всё вокруг становилось неустойчивым, как если бы студия начала таять в воздухе, а его собственные движения стали замедленными и странными.

Понимание пришло быстро – он был не просто в студии. Он был в ловушке. И это не просто иллюзия, не просто бессонная ночь, наполненная страхом. Это было настоящее падение, начало конца его контроля над миром и самой реальностью.

Его шоу, его «эксперимент» – всё это стало каналом, через который начали проникать нечеловеческие силы. Теперь он был не ведущим, а участником игры, где правила определялись не им. Он был лишь пешкой, а эфир стал пространством, в котором реальность и сверхъестественное сливались воедино.

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, включил микрофон, его руки дрожали. Он знал, что это был последний шанс что-то изменить. Его голос звучал слишком тихо, слишком отрешённо, когда он сказал в эфир: «Всё, что происходило, не было ошибкой. Я не мог остановиться, не мог понять, что это стало больше, чем просто шоу».

Сквозь помехи в динамиках послышался ответ. Но это был не звонок. Это был шёпот, затмевший всё вокруг. Слова, не имеющие смысла, но в которых скрывалась угроза: «Ты открыл дверь, теперь ты останешься здесь. Ты – часть нас».

В этот момент его восприятие изменилось ещё больше. Эфир стал не просто голосами, которые он слышал. Это была сама атмосфера, сама студия, воздух, который он дышал. Всё вокруг стало темным, а в углах комнаты начали появляться мрак и тени, которые казались живыми. Его глаза ловили каждое движение – фигуры, которые появлялись на границе зрения, едва ли не осязаемые, как полупрозрачные силуэты. Его тело сотрясала дрожь.

«Вы слышите меня?», – снова сказал Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,, но его слова едва ли дошли до микрофона. Он пытался сосредоточиться, но всё ощущалось так, как если бы его собственное тело не слушалось. Микрофон был его единственным инструментом, но даже с ним он уже не мог контролировать происходящее.

В этот момент перед ним вдруг возникло изображение – странная, искажённая проекция. Он мог видеть себя, сидящего в студии, но это был не тот Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,, каким он себя помнил. Это был кто-то другой, кто-то, кто уже потерял свою сущность. Его глаза были пустыми, его лицо излучало тьму, а его движения стали механическими, неестественными. Он видел сам себя, как будто этот человек был не им, а всего лишь оболочкой.

Он снова попытался отключить оборудование, но руки не слушались. Он не мог найти кнопки, не мог понять, что происходит с ним. В ушах продолжали звучать шёпоты, а экран, казалось, начал растекаться, словно вода, вытягиваясь и принимая форму чего-то совершенно незнакомого. На экране появились непонятные символы, а в ушах – отчётливый, шершавый голос: «Ты – не ведущий, ты – наша тень. Ты открыл нас. Мы – здесь».

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, пытался вспомнить, как он оказался в этой ситуации. Он пытался найти что-то, что вернуло бы его в реальность. Он пытался остановить своё падение, но не мог. Эфир стал путём, по которому он шёл, и теперь это было не его шоу, а испытание, которое ему предстояло пройти.

Он был за границей того, что можно было объяснить, и его контроль над ситуацией был утрачен. Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, понял, что это больше не просто шутки и мистификации. Он стал частью этой самой тьмы. А эфир, который когда-то был его инструментом, стал каналом, через который нечеловеческие силы вторгались в мир. Он не был ведущим, он был жертвой, потерянной в этом мире, где реальность и мистические явления не имели границ.

«Ты не сможешь выйти, Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,», – прошептал голос. «Ты теперь наш, как и все те, кто стал частью нас. Твоя реальность – это только наши тени».

И в этот момент он понял – он потерял не только контроль над шоу, но и над самим собой.

Глава 25: Тайна, которой не было

Владимир Волков сидел в своём офисе, но его мысли не были здесь. Он стоял у окна, глядя на город, который скрывался за пеленой дождя, и ощущал, как веселье и безмятежность столицы резко контрастируют с тем, что происходило внутри его собственной компании. Он знал, что проблемы, с которыми он столкнулся, были только поверхностными симптомами гораздо более глубокой и опасной проблемы. Но что это было, он не мог понять. Он пытался скрыть от себя очевидное – что его корпорация и её сотрудники стали частью чего-то гораздо более темного и сложного, чем любые кризисы, с которыми он сталкивался ранее.

Он встал с кресла и подошел к массивному столу, на котором лежали документы и отчеты. Каждый из этих бумаг был как очередная ступень на пути, который, как он чувствовал, ведет к неизведанному. Но среди этого хаоса, среди всех стратегий, планов и цифр, одна вещь была ясна: он сам стал частью этой неведомой тени. Тени, которая могла поглотить не только его компанию, но и его душу.

Владимир знал, что вся эта