Двуглавый. Книга вторая - Михаил Иванович Казьмин Страница 20

Пока накрывали на стол и раскочегаривали самовар, младшего сына отправили переодеться и привести себя в порядок с дороги. Ясное дело, переоделся он не в домашнее, а в мундир, форменный сюртук, если уж совсем точно. Выждав ещё чуть, чтобы все успели собраться за столом, тёзка внимательно оглядел себя в зеркале и отправился в столовую.

Не скажу, что я так уж люблю дешёвые эффекты, но если они работают, то почему бы и нет? Появление обмундированного младшего родных впечатлило по самое некуда — отец ухитрился одновременно широко раскрыть глаза и расплыться в довольной улыбке, даже не спрашивайте, как у него такое получилось; матушка громко ахнула, а сестрёнка радостно захлопала в ладоши. Тут же тёзку засыпали вопросами, отвечал на которые он с приличествующей столь серьёзному человеку важностью, иной раз ограничиваясь многозначительными недоговорками.

Да, служу в дворцовой полиции. Да, внетабельный канцелярист. Но это пока. Нет, университет не бросил, но по представлению начальства за прошедший семестр экзамены сдавал экстерном. Да, сдал успешно. Следующий семестр снова на экстернате. Да, всё успеваю — и по службе, и по учёбе. Да, начальство мною довольно. Даже высочайшую благодарность уже получил, вот, извольте, и грамота есть. Нет, про мятеж ничего сказать не могу, вы же понимаете… Чем занят по службе, простите, не скажу, не вправе. Да, квартирую пока что в Кремле. Нет, государя не видел. Да, всем доволен. Нет-нет, о женитьбе пока что не задумывался, вот выслужу классный чин, тогда и посмотрим…

Благодарственную грамоту с собственноручной подписью государя императора тёзка тоже привёз, и ценнейший документ пошёл по рукам в сопровождении восхищённых вздохов. Шоу удалось, короче. Ради такого случая на столе появилось и нечто покрепче чаю, в чисто символических, впрочем, количествах.

— Что ж, сын, — подполковник Елисеев встал, его примеру последовали и все остальные, — порадовал ты меня, порадовал. Да и всех нас порадовал, — Михаил Андреевич огляделся, убедившись в единодушной поддержке семьёй такой оценки. — За тебя, Виктор! — провогласил он. — За твои успехи!

Обстановка за столом, и без того по-семейному тёплая, после отцовского тоста потеплела ещё больше, хотя куда уж, казалось бы. Витеньке подробно и с весёлыми комментариями пересказали домашние и городские новости, произошедшие в его отсутствие, в ответ тёзка выдал очередную порцию адаптированных к здешним реалиям моих анекдотов, в общем, повеселились от души. Кстати, одна из тех городских новостей тёзку даже заинтересовала, не особо, правда, сильно — сосед Анны Фокиной застройщик и домовладелец Попов выкупил-таки у её наследников усадьбу, снёс все постройки и с весны собрался начинать, как судачили в городе, какое-то невероятно грандиозное строительство, правда, никто толком не знал, какое именно. Да, так вот всё и проходит — и самой Анны не стало, теперь и дома, где тёзка был с ней счастлив, не осталось. Впрочем, насчёт счастья я уже не уверен, да и сам тёзка тоже. Было хорошо, да, очень хорошо, но именно что было…

Сильно долго, однако, не засиживались, к ночи застолье завершилось, и его участники разошлись по комнатам. Тёзка тоже ушёл к себе и почти сразу завалился спать, я, как оно у нас часто бывает, заснул позже. Честно говоря, этот импровизированный семейный праздник вызвал у меня острую зависть к моему мозговому товарищу. Нет, у меня в семье тоже всё было хорошо, в семье, где я родился и вырос, я имею в виду. Но потом… С сестрой старшей вообще чужими людьми выросли, сейчас даже не вспомню, когда последний раз виделись. Своя семейная жизнь тоже сложилась наперекосяк — с первой женой трёх лет не прожили, разбежались, со второй постоянно то ругались, то мирились, кое-как продержались так одиннадцать лет, да и развелись по-тихому, разве что с дочерью нормальные отношения, не вышло у матери настроить её против меня, хотя моя бывшая честно старалась. Тёзка, когда я ему про жизнь свою рассказывал, вообще не понимал, как такое может быть между близкими людьми. Ну да, у него-то семья нормальная, здоровая, так сказать, ячейка общества. Правда, и само общество тут заметно поздоровее.

Вспомнилось прощание с Эммой. Постарались мы все тогда от души, и результат вышел просто умопомрачительный, мы с тёзкой даже слегка испугались, когда от избытка ощущений она вдруг принялась бормотать что-то не особо разборчивое по-польски и почему-то по-немецки. Нет, не за душевное здоровье нашей дамы мы испугались, и не того даже, что можно было бы принять её за германскую шпионку, но чёрт меня тогда дёрнул представить по аналогии, как мы с тёзкой вдруг заговорили между собой не мысленно, а вслух… Бр-р-р, жуть! Одно радовало — никогда такого ещё не было, и дай-то Бог, чтобы так оно и оставалось. Впрочем, Эмма от нас никуда не денется, вот вернётся дворянин Елисеев в Москву, там и посмотрим, что и как дальше будет, а пока что-то мне подсказывало, что и здесь, в Покрове, поджидает нас нечто достойное самого пристального нашего внимания. А может, и не только нашего…

Что не так уж я оказался неправ, начало выясняться уже на следующий день. Сначала с тёзкой пожелал поговорить отец, вдвоём, без женщин. Михаил Андреевич сразу заявил сыну, что не верит в его непричастность к подавлению мятежа, и тёзке пришлось правоту отца признать, хотя от изложения подробностей дворянин Елисеев всячески уклонялся и отец вынужден был смириться, оставшись, однако, гордым участием сына в столь важном для империи деле. Но и у подполковника Елисеева нашлось что рассказать сыну. Под большим секретом он сообщил, что будущей осенью уездным предводителем дворянства может стать его и тёзкин зять, городской секретарь Антон Улитин. Нынешний предводитель вроде как решил на осенних выборах не выдвигаться, хотя никаких к нему нареканий со стороны дворян Покровского уезда не имелось, и даже сам обещал Улитину призвать дворянское собрание голосовать именно за него. Тут, правда, полной ясности пока не было, потому как несколько раньше выборов у дворян должны пройти местные выборы в городе и уезде, и Антон Васильевич может сохранить за собой место городского секретаря, но сам факт того, что Елисеевы могут подняться в негласной городской и уездной дворянской иерархии