Блюз Красной планеты - Роберт Дж. Сойер Страница 2

– Конечно, – сказал я. – Продолжайте.

Никаких записей я не делал. Рабочий компьютер – небольшой зелёный кубик на столе – записывал всё услышанное и извлекал полезную информацию в сводный файл.

Кассандра задумчиво прокатила искусственную губу между искусственными зубами.

– Что сказать, он родился в Вичите, в Канзасе, и сейчас ему тридцать восемь. Сюда он приехал семь марсолет назад. – Марсогоды, они же марсианские годы, примерно вдвое дольше земных.

– У вас есть его фотография?

– Могу найти. – Она указала на мою пыльную клавиатуру: – Позволите?

Я кивнул, и Кассандра потянулась за ней. В процессе она умудрилась опрокинуть чашку, подписанную «Лучший детектив на планете», и пролить горячий кофе прямо на изящную руку. Она слабо вскрикнула от боли; я встал, схватил полотенце и принялся вытирать растекающуюся лужу.

– Удивлён, что вам больно, – заметил я. – Нет, конечно, я люблю кофе погорячее…

– Трансферы чувствуют боль, мистер Ломакс, – сказала она, – по той же причине, что и простые люди. Существам из плоти и крови нужна система, оповещающая о повреждениях; то же самое верно и для тех, кто загрузил свой разум в андроидов. Хотя, конечно, искусственные тела гораздо более долговечны.

– А.

– Простите. Я уже столько раз это объясняла – ну, вы знаете, на работе. Вы только простите, пожалуйста, за ваш стол.

Я пренебрежительно отмахнулся:

– Бумаг нет, и слава богу. Не волнуйтесь. – Я жестом указал на клавиатуру; к счастью, кофе не попал между клавишами: – Вы хотели найти фотографию?

– Да-да, точно. – Она произнесла несколько команд, и терминал ожил. Я успел задуматься, зачем ей понадобилась клавиатура, но потом она набрала длинный пароль; наверняка не хотела произносить при мне вслух. Она нахмурилась, несколько раз поправляя ошибки; произносить кодовые фразы было легко, а вот печатать, не привыкнув к клавиатуре, не очень – а чем больше людей заботила безопасность, тем длиннее пароли они использовали.

Она вошла в хранилище личных файлов и открыла фотографию мужа. Учитывая, какой красоткой была миссис Уилкинс, не-Джош-а-Джошуа оказался не таким, как я ожидал. Серыми холодными глазами, обритым под ноль черепом и тонким, почти безгубым ртом он напоминал скорее рептилию, чем человека.

– Это до, – сказал я. – А сейчас? Как он выглядит после трансфера?

– Хм, в целом так же.

– Серьёзно? – Будь у меня такое хлебало, я бы точно его изменил. – У вас есть фотографии после загрузки?

– Фотографий нет, – ответила Кассандра. – В конце концов, мы буквально только что прошли процедуру. Но я могу зайти в базу данных «Нового Ты» и показать план, по которому изготавливалось его лицо.

Она вновь обратилась к терминалу, ввела очередной длинный пароль, и вскоре на экране появилось графическое изображение головы Джошуа.

– И правда, – удивлённо произнёс я. – Он ни капли не изменился. Можете передать копию?

Она кивнула и парой голосовых команд перенесла нужные файлы в локальное хранилище.

– Отлично, – сказал я. – Мой гонорар – двести соларов в час плюс расходы.

– Хорошо, хорошо, конечно! Меня не волнуют деньги, мистер Ломакс, совсем не волнуют. Я просто хочу вернуть Джошуа. Умоляю, скажите, что вы его найдёте.

– Найду, – подтвердил я, улыбаясь своей самой обнадёживающей улыбкой. – Не беспокойтесь. Он не мог уйти далеко.

Глава 2

На самом деле, конечно, Джошуа Уилкинс мог уйти далеко, поэтому первым делом нужно было исключить такую возможность.

За последние двадцать дней Марс не покинуло ни единого корабля, значит, он не мог улететь с планеты. На юге находился огромный шлюз, через который звездолёты отправляли на работы в доке, но его не открывали уже с месяц. И хотя трансферы могли спокойно существовать на поверхности Марса, из купола вели всего четыре шлюзовых станции, и все они охранялись. Я прошёлся по ним, чтобы убедиться лично, но за последние три дня Нью-Клондайк покидали только обычные толпы незадачливых старателей, которых потом загнала обратно пыльная буря.

Я читал о периоде зарождения этого города: «Великая марсианская лихорадка», так его называли. Вайнгартен с О’Райли, частные исследователи, прилетевшие сюда за свой счёт, обнаружили на Марсе первые окаменелые ископаемые и сколотили на них состояние. Самые ценные и редкие находки всей Солнечной системы, они стоили дороже благородных металлов – настоящие доказательства внеземной жизни! Хорошие экземпляры размером с кулак уходили с молотка за десятки тысяч; отличные, с футбольный мяч, стоили миллионы. В мире, где синтезировать можно практически всё, включая алмазы и золото, подлинные останки марсианских пентаподов и ризоморфов стали лучшим показателем статуса.

Вайнгартен с О’Райли не уточняли, где именно нашли ископаемые, но быстро выяснилось, что впервые они сели именно здесь, в бассейне равнины Исиды. За ними последовали другие охотники за сокровищами, а Говард Слэпкофф – миллиардер, основатель компании, которая совершила прорыв в области сканирования и загрузки сознания, – потратил львиную долю своего состояния на создание нашего города. Многие охотники, разжившиеся ископаемыми в первые дни, купили в Нью-Клондайке недвижимость. Для Слэпкоффа это было отличным вложением: продажа земли принесла ему втрое больше, чем он потратил на купол, а жители с тех пор исправно платили налоги на жизнеобеспечение. По крайней мере, биологические жители, но Слэппи и с деятельности «Нового Ты» получал жирненькие комиссионные, так что карманы набил себе славно.

Жизнь на Марсе, по-видимому, в своё время не смогла широко распространиться; единственная экосистема, существовавшая здесь, ограничивалась этим бассейном. Некоторые старатели – ах да, простите, охотники за ископаемыми, – приехавшие по следам экспедиции Вайнгартена и О’Райли, обнаружили несколько замечательных образцов, но состояние большинства находок оставляло желать лучшего.

Но где-то скрывалась золотая жила окаменелостей: пласт, известный как Альфа-залежь, где ископаемые сохранились даже лучше, чем на Земле в сланцах Бёрджесс. Вайнгартен с О’Райли знали, где он находится, – наткнулись на него, видимо, по чистой случайности. Но они оба погибли, когда тепловой щит отделился от корабля при входе в атмосферу Земли после третьей экспедиции, и за прошедшие двадцать марсолет Альфу так и не обнаружили. Однако поиски не прекращались.

Рынок переноса сознания существовал везде: потенциально бесконечная жизнь привлекала многих. Но здесь, на Марсе, спрос был особенно велик, поскольку андроиды могли проводить на поверхности недели и даже месяцы в поисках палеонтологического золота.

Как бы то ни было, не-Джош-а-Джошуа Уилкинс точно не сбежал за городские пределы и не улетел с планеты. Где бы он ни скрывался, это был Нью-Клондайк. Не скажу, что мы дышали с ним одним воздухом, потому что он не дышал. Но он был поблизости. Оставалось только найти.

Мне не хотелось заново повторять усилий полиции, хотя «усилия» были очень уж щедрой формулировкой для деятельности наших констеблей; зная Мака,